Иван Грозный. Сожженная Москва. Александр Тамоников

готов принять меня?

      – Ты будь тут, я подъеду, провожу.

      – Хоп, договорились.

      Всадник крикнул, сжал коленями бока молодого скакуна и галопом пошел по улице.

      – Кто это был? – вышел из дома Ризван.

      – Гонец помощника Басыра-мурзы.

      – К тебе?

      – Если бы к тебе, я позвал бы.

      – Это так. Я поеду на рынок, не напрягайся, не на «площадь слез», на обычный рынок, продуктов куплю.

      – Ты волен делать что угодно.

      – Если что потребуется, обращайся к Хусаму.

      – Добро.

      – Чувствуешь-то себя хорошо?

      – Хорошо.

      – Ну и ладно.

      День пролетел быстро. Как солнце склонилось к закату, с минаретов начали кричать муэдзины, созывая правоверных на молитву.

      Еще через некоторое время, когда сумерки окутали город, появился гонец Камиля. Бордак был готов к приему. Чистая одежда под литвина, рядом конь, за поясом сабля, в ножнах сабля, под рубахой объемная мошна.

      – Готов, Бордак? – спросил татарин.

      – Готов.

      – Выезжай.

      – Ты себя-то назови, а то и не ведаю, как назвать.

      – Зови Амином, хотя чего тебе ко мне обращаться? Провожу, и расстанемся.

      – Кто знает, может, еще увидимся.

      Бордак выехал. Хусам закрыл ворота. Вернувшийся еще до асра – предвечернего намаза – Ризван проводил взглядом московского посланника от дверей дома.

      – Далече ехать, Амин? – спросил Бордак.

      – Тебе какая разница? – вопросом на вопрос ответил гонец.

      – Дабы дорогу назад запомнить, а то у вас в Кафе по темну стало небезопасно ездить.

      – Слышал, что тебя разбойники ограбить хотели. И покалечили. Такое в последнее время нередко стало. Посему Мабрук-бей распорядился усилить охрану города. Много лихих людей взяли в первый же день, всем головы отрубили. Сейчас тише стало.

      – Поглядим, как тише.

      Они проскакали через центр города и свернули в проулок, который представлял собой каменный мешок. По бокам глухие стены высокого забора, в торце ворота, украшенные цветами. За ними недалеко виднелись башенки дома-дворца.

      – Там, – указал жестом гонец, – усадьба мурзы. Запомнил дорогу?

      – Запомнил.

      – Если надо, скажи, провожу обратно.

      – Обойдусь.

      – Ну, смотри.

      При подъезде ворота открылись. Всадник въехал в мощеный двор и направился к парадному входу. Там его уже ждал улыбающийся Камиль.

      – Салам, Михайло!

      – Салам, Камиль! Купил коня?

      – О! Доброго коня купил. Доплатить пришлось.

      – Много?

      – Двести акче.

      – Коли разговор с мурзой пройдет хорошо, дам тебе еще триста.

      – Яхши!

      Бордак спрыгнул с коня, огляделся, кругом зелень и роскошь, гонец исчез. Подбежал татарчонок, взял под уздцы коня.

      Бордак взглянул на Камиля, и тот кивнул:

      – Отдай, он напоит коня.

      Они прошли через череду комнат в богато обставленную залу, где на топчане возлежал