Иван Грозный. Сожженная Москва. Александр Тамоников

конечно, Курбан-ага, – засуетился Ризван.

      После чаепития, сидя в тени дерева, Курбан поведал о приключениях в Бахчисарае и Сююр-Таше.

      – Я надеялся на одного человека, занимающегося торговлей. Он частенько бывал в Сююр-Таше, там у него много родственников, да надежды не оправдались, захворал мой купец, хворь огненная его в постель уложила. Уезжал когда, проведывал, все еще плох был. А обещание выполнить надо. Думал, думал и решил сам ехать с нукерами. Мурза Азат был во дворце хана, я и поехал. А как подобраться к русскому посольству, когда за ним столько глаз? Напрямую нельзя. Пришлось поиграть. Подъехали, стали оскорблять стражу русскую. Те, надо отдать должное, поначалу внимания не обращали, терпели, терпели, а потом отвечать начали. Я нукеров вплотную к воротам подвел, кричу – подожгу городьбу, неверные псы, ты уж извиняй, Михайло. Факел, заранее подготовленный, поднял и вплотную к воротам. Тут уж из подворья выскочило с десяток стрельцов, пищали на бердыши, и целиться. Я проскочил к старшему, говорю, игрища то. Он не понял. Ну, я ему быстро передал твои слова и наутек. За мной нукеры. Хорошо, стрельцы не пальнули, а то остались бы в Сююр-Таше, но пронесло. По отходящим, видно, они приказа стрелять не имели. А догонять нас в посольстве и некому. Вот так я сполнил обещание.

      – Но ты же рисковал вельми, Курбан! – воскликнул Михайло.

      – Э-э, впервой, что ли? – протянул татарин.

      – Ну, спасибо, молодец. Погоди тут, я щас. – Бордак прошел к себе, вернулся с мошной:

      – Держи, Курбан, пятьсот акче, заслужил.

      – Благодарствую! – Мошна мгновенно исчезла под одеждой предприимчивого татарина. – Ну а теперь, Михайло, главное. Ныне, как обычно уже стало, после вечернего намаза подъезжай к старому месту. Я встречу, провожу до Азата. Мурзе есть что сказать тебе. Про подарок ему не забудь.

      – Любят ваши мурзы подарки.

      – А кто их, Михайло, не любит? Я с удовольствием беру. А ты – нет?

      – Да мне особо никто ничего и не дарит.

      – Э-э, для тебя лучший подарок – Алена.

      – Какой же это подарок, коли выкупать пришлось?

      – Все одно. На ее месте могла быть другая, к которой у тебя, кроме жалости, иных чувств не возникло бы. Все одно купил бы, но чтобы отправить на Русь, а не к себе на подворье с намерением создать семью.

      – И все ты, Курбан, ведаешь!

      – Не все, Михайло, но многое!

      – Хоп! Договорились!

      – Тогда поехал я, мне еще кое-куда по велению мурзы Азата заехать надо, вечером жду.

      – Да, Курбан. И еще раз спасибо.

      – Ты почаще подарки делай, – рассмеялся татарин.

      – Разберемся.

      Проводив взглядом помощника мурзы Азата, Бордак направился на посольское подворье.

      – Что-то случилось, Михайло? – увидев его, спросил дьяк Агапов.

      – Как у тебя дела, дьяк?

      – На неделе отправим обоз. Думаю, послезавтра.

      – Это значит в среду?

      – Да.

      – Я, возможно, уже сегодня узнаю о том, что было на большом диване в Бахчисарае, и тогда поеду на