Иван Грозный. Сожженная Москва. Александр Тамоников

Скажу. Невеста – Гульшен, что означает цветник роз, хорошая девушка. Мы с ее отцом, купцом Наби Алаем, росли в одном ауле. А потом так получилось, что переехали в Кафу, я раньше, он позже. У меня родился сын, у него – две дочери. Вот Гульшен и сосватали. Договорились с Наби осенью свадьбу сыграть.

      – А купец этот, с которым желаешь породниться, чем торгует?

      – Мыслю, к чему клонишь, – покачал головой Ризван. – Нет, Михайло к живому товару Наби отношения не имеет. А чем торгует? Да всем, чем выгодно. И тканями, и украшениями, и мясом, и пшеницей. У него лавки и тут, и в Кезлеве, и в Бахчисарае, и даже в Ялте. Богатый человек, но не жадный и не злой. Рабов, прямо скажу, держит, покупает тут или в Кезлеве. Однако другие невольники позавидовали бы рабам Наби. Он если берет семью, то не разлучает ее. Так и живут рабы семьями. А как отработают пять лет, отпускает на вольные хлеба.

      – Не рабовладелец, а благодетель какой-то, – усмехнулся Бордак. – Впрочем, здесь покуда ничего не изменить, хотя кто знает, что будет с Крымом, коли царь Иван Васильевич устремит на него свой взор.

      – Покуда русский царь смотрит только на запад, а на Русь нападают крымчаки, – заметил Ризван.

      – Ладно.

      Жена Ризвана, Ирада, принесла чай, и Михайло поблагодарил ее:

      – Спасибо тебе, женщина, это то, что нужно.

      – Баня уже скоро готова будет, кушанья тоже, – довольно улыбнулась она и добавила: – Алена помогает, дюже старается.

      – Вы Петрушу не упустите, а то выйдет на улицу да пропадет.

      – За этим Алена строго смотрит, сын всегда при ней. А когда надо, я смотрю.

      – Спасибо, Ирада.

      Бордак помылся в бане, переоделся в чистые штаны и рубаху, прошел в летнюю кухню, где Алена выставила разные кушанья. Отужинав и поблагодарив ее, он сказал:

      – Пройдемся по саду, поговорим.

      – Как пожелаешь, Михайло.

      Они вошли в сад и стали медленно прогуливаться меж деревьев.

      – Тебе, Алена, след сегодня собраться вместе с Петрушей в дорогу, – начал Бордак.

      – Пошто? – напряглась женщина.

      – Поедем в Сююр-Таш, это около ста тридцати верст отсюда, недалеко от Бахчисарая.

      – Туда-то зачем?

      – Там русское посольское подворье. Оттуда ты с Петей отправишься на Москву с посланцем окольничего Афанасия Федоровича Нагого, нашего посла в ханстве.

      – О, господи! – выдохнула Алена. – Пошто так нежданно?!

      – Я же обещал вернуть тебя на родину? Вот и держу слово. С конем-то управишься?

      – О том заботы нет, но что я на Москве с ребенком делать буду? Пропадем ведь.

      – Не пропадете. Осип Тугай, посланник Нагого и мой товарищ, доставит вас на мое подворье, что на Варварке. Оно недалеко от церкви Святой Великомученицы Варвары. Подворье небольшое, я не вельможа и не торговец, но дом крепкий, хозяйство какое-никакое. Покуда там заправляет работник Герасим с женой, приедешь, сама хозяйкой станешь.

      – Как же так, хозяйкой? – воскликнула Алена. – Хозяйка в доме – жена. И та под мужем.

      – Нет у меня жены, и детей нет.

      – Но пошто ты один? – удивленно