Иван Грозный. Сожженная Москва. Александр Тамоников

веток и травы, помолился, отужинал куском лепешки и баранины и, накрывшись накидкой, уснул. С шести утра он уже был на ногах и продолжил путь. К вечеру дошел до каменистой гряды, из-за которой был хорошо виден татарский аул. В селение заходить не следовало, устроился на отдых у гряды. И только перед обедом, когда солнце подходило к зениту, он въехал в большой аул Сююр-Таш. В селе обитала община генуэзцев, вынужденная бежать из Кафы, когда туда вошли турки. Они поставили свой католический храм во имя Святого Иоанна, который был виден издалека. Само же селение удобно располагалось в ущелье, окруженное известковыми скалами. Отсюда и название Сююр-Таш – Острый Камень.

      Русское посольское подворье размещалось недалеко от храма у возвышенности, переходящей в район крупных, где-то отвесных скал. Объехав храм, пройдя по узкой улочке саженей сто, Бордак остановил коня у массивных ворот каменной ограды, за которой были видны только деревья и верхушки высокого кустарника. На воротах железное кольцо. Им посланник трижды ударил в ограду. Скрипнула калитка, появился бородатый мужчина в одежде стрельца, но без бердыша и пищали, на боку сабля. Внимание сразу привлекли его ладони, непомерно широкие, крепкие. Впрочем, и сам мужик, которого доселе Бордак здесь не видел, выглядел внушительно. Коли такой сожмет кулаки да вдарит, то и никакой сабли не надо, битый и от кулака Богу душу отдаст.

      – Приветствую, путник, – приветливо улыбнулся мужик. – Кто такой, пошто приехал? Зрю, из нашенских ты, вот тока лик литвина без бороды.

      – И тебе доброго здравия, добрый человек, – ответил Бордак. – Я тот, кому окольничий Нагой повелел явиться сюда. А пошто, так это у посла и спроси.

      – Звать тебя как, путник?

      – Михайло Бордак.

      – Угу. Щас.

      Мужик повернулся, крикнул во двор:

      – Федот! Подь сюды, глянь на гостя!

      Тот подошел и сразу узнал посланника:

      – А, Михайло? Долгих лет! Как житуха-бытуха в краях этих проклятых?

      – Приветствую, Федот. Житуха-бытуха такая же, как и у тебя. Не лучше и не хуже.

      – Ну, и слава богу, что хоть так. Отворяй, Богдан, ворота, этого человека я знаю. Посол ждет его.

      Мужчина отворил створку ворот, и Бордак въехал во внутренний двор, соскочил с коня, снял сумку.

      Тут же подбежал служка посла русского, поклонился, взял коня под уздцы и повел к конюшне.

      На верхнем крыльце появился помощник посла, дьяк Петр Петрович Агапов:

      – Михайло? Мы тебя с утра ждали.

      – А я вот только сейчас приехал. Дорога дальняя, да все степью, в объезд кошар, оттого и задержался малость. Хотя мне не давали точные указания насчет срока прибытия.

      – А, ладно. Афанасий Федорович ожидает.

      – Ты мне, Петр Петрович, ответствуй, – идя к лестнице, обратился к дьяку Бордак, – Осип Тугай должен подъехать?

      – Должен, либо к вечеру, либо завтра поутру. А чего интересуешься?

      – А так. Дело к нему есть, но тебя, Петр Петрович, оно не касается, уж извиняй.

      – Секретов у посланника московского от