Очерки по аналитической психологии. Карл Густав Юнг

содержании познания, но и о транссубъективных, обладающих значительной автономностью психических системах, которые, пожалуй, лишь незначительно подчинены контролю сознания и, вероятно, большей частью даже избегают этого контроля.

      До тех пор, пока коллективное бессознательное остается неразрывно соединенным с индивидуальной психикой, невозможно дальнейшее продвижение вперед; говоря языком сновидения, границу перейти нельзя. Но когда сновидица собирается все же сделать это, тогда бывшее прежде бессознательным оживает, охватывает ее душу и прочно удерживает. Сновидение и его материал характеризуют, с одной стороны, коллективное бессознательное как скрыто живущее в водной глуби низменное животное, а с другой – как опасную болезнь, от которой, если своевременно прооперировать, можно излечиться. Насколько эта характеристика правильна, мы уже видели. Символ животного точно указывает, как уже отмечалось, на вне-человеческое, т. е. сверхличностное, ибо содержания коллективного бессознательного представляют собой не только остатки архаических специфически человеческих способов функционирования, но и остатки функций ряда животных, предков человека, продолжительность существования которых была бесконечно долгой по сравнению с относительно короткой эпохой специфически человеческого существования[69]. Такие остатки, или энграммы, если они активны, более всего способны не только затормозить процесс развития, но и обратить его в регресс, что может продолжаться до тех пор, пока не будет израсходована масса энергии, активизировавшая коллективное бессознательное. Однако энергия становится полезной лишь тогда, когда она сознательным противопоставлением коллективному бессознательному также может включаться в расчет. Религии через культовое общение с богами самым конкретным образом установили этот энергетический круговорот. Но такой способ, на наш взгляд, слишком уж сильно противоречит интеллекту и его познавательной нравственности, и к тому же исторически он весьма основательно подорван христианством, чтобы мы могли считать для себя образцовым или хотя бы даже возможным такое решение проблемы. Если же мы, напротив, понимаем фигуры бессознательного как коллективно-психические феномены или функции, то такое допущение никоим образом не противоречит интеллектуальной совести. Такое решение вполне согласуется с рациональной точкой зрения. Тем самым мы получаем также возможность разобраться с активизированными остатками нашей родовой истории. Это разбирательство позволяет осуществить переход прежней границы, и поэтому я называю его трансцендентной функцией, что равнозначно прогрессивному развитию к некоторой новой установке.

      Нередко бросается в глаза параллель с героическим мифом. Часто типичная героическая борьба с чудовищем (бессознательным содержанием) происходит на каком-нибудь берегу или, скажем, на перекате, что особенно характерно для мифов индейцев, которые известны нам

69

Ханс Ганцв своей философской диссертации о бессознательному Лейбница (Das Unbewufite beiLeibniz inBeziehungzu modernen Theorien, Ziirich, 1917) для объяснения коллективного бессознательного привлек теорию энграммы Земона. Предлагаемое мной понятие коллективного бессознательного лишь в определенном отношении пересекается с земоновским понятием исторически-родовой тпете [памяти]. (См.: Semon. Die Mneme als erhaltendesPrinzipim WechseldesorganischenGeschehens, Leipzig, 1904.)