Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2. Юрий Александрович Лебедев

хорошо отобранных ученых ведущими и им полностью доверять, чтобы четко и организованно направлять научные силы страны»[215].

      Иными словами – нужно работать культурно: создать инфраструктуру (машино- и приборостроение, химическую промышленность, организовать подготовку специалистов и т. п.) и на этой основе искать свои, а не американские варианты конструкции, опираясь на собственные научные силы при полной свободе научного творчества, но под руководством «ведущих», «полностью доверенных» ученых (не исключено, что в их числе первый – П.Л. Капица).

      Совершенно неожиданным следствием реально осуществленного атомного проекта стало то, что я услышал от Ю.С. Владимирова, тогда студента:

      «Атомный проект как пылесосом связал всех физиков. Преподавать некому стало физику. Мне пришлось осваивать физику самостоятельно. Я самоучка в какой-то степени»[216].

      Представляю себе реакцию Сталина – опять «искать» и «исследовать»? Этим Курчатов занимается уже три года! Пора уже делать!

      Но понятна и позиция Петра Леонидовича – он не знает секретов американской атомной бомбы. К нему не ездят курьеры из судоплатовского «отдела “С”». И ему не интересно разгадывать американские секреты, а хочется решить задачу создания бомбы самому.

      Ведь он действительно был первым, кто публично заговорил о возможном военном применении атомной энергии. И не где-нибудь, а на страницах газеты «Правда» 13 октября 1941 года!

      «…Теоретические подсчеты показывают, что… атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, с легкостью могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения…»[217].

      Но в этом предсказании явно звучит и сомнение – «если она осуществима». И совсем недавно, в 1940 г., это сомнение было весьма категоричным:

      «Конечно, наверняка сказать нельзя, но есть все объективные данные для утверждения, что в земных условиях ядерная энергия не будет использована»[218].

      Считается, что знакомство Капицы с деятельностью нашей атомной разведки и американским атомным проектом ограничено только его подневольным участием в операции Берии «Допрос Нильса Бора» и знакомством с отчетом Смита.

      И осенью 1945 г. дело обстояло именно так. Но у этого исторического волокна есть по меньшей мере две ости.

      Первая, осени 1941 г., когда начальник 4-го спецотдела НКВД СССР Валентин Александрович Кравченко ознакомил его с разведматериалами из Англии, под впечатлением которых, вероятно, Капица и упомянул об атомной бомбе в своем выступлении на митинге 13 октября 1941 г.[219]

      И вторая – осени 1942 г., когда

      «секретные материалы, которые поступали от зарубежных резидентов в Москву, для удобства сброшюровали в особую тетрадь. Назвали ее буднично и неброско: “Использование урана как источника энергии и взрывчатого веществ”.

      “Эту тетрадь уже <перед ознакомлением с ней Курчатова – Ю.Л.> давали на просмотр Иоффе и Капице»[220].

      Но

215

Музей-кабинет Петра Леонидовича Капицы. Письмо Сталину об атомной бомбе. URL: http://www. kapitza.ras.ru/museum/letter3.htm

216

Беседа с Ю.С. Владимировым 11.11.2013. Архив автора.

217

Ученые всего мира на борьбу с гитлеризмом! // Правда. № 284 от 13 октября 1941. Цит. по: Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. 1, 1938–1945. Часть 1. С. 246.

218

Капица П.Л. Фрагмент стенограммы встречи с писателями 5 февраля 1940 г. Цит. по: Филатьев Э. Бомба для дядюшки Джо.

219

Филатьев Э. Бомба для дядюшки Джо.

220

Там же.