Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2. Юрий Александрович Лебедев

секрета? Наверное, он начинает думать о том, КАК оградить этот волшебный источник от чьих бы то ни было посягательств. Думает, ЧТО нужно сделать, чтобы об этой тайне не узнал никто? НИКТО!»[178].

      Это соображение прямо следует из подчеркнутых Курчатовым 27 ноября 1942 г. следующих строк:

      «Полное содержание этой тетради, по моему мнению, не должно быть известно более чем двум-трем ученым нашей страны»[179].

      То есть, еще осенью 1942 г., только начав возобновление работ по «атомной проблеме» еще не в «государственном масштабе», а только в рамках лаборатории ЛФТИ, сам Курчатов, а не разведчики (Берия), фактически потребовал у Молотова монополии на получение разведданных.

      Это несколько неожиданный аспект поведения и психологии Игоря Васильевича. Казалось бы, он как ученый должен был стремиться к широкому обсуждению профессионалами-физиками неопубликованных научных данных американцев. Такое обсуждение является залогом более глубокого понимания результатов американских работ и соответствующего планирования работ наших. А разведчики должны были объяснить ему, почему этого делать нельзя.

      Но в данном случае разведчикам не пришлось «учить конспирации» Курчатова. Он не только не просил «гласности», но сам требовал секретности! И его числительное «двум-трем» – только «прикрытие» претензий на монополию, поскольку Курчатову было известно, что тетрадь уже побывала в руках Иоффе и, возможно, Капицы.

      Это доказывается следующим отрывком из письма Курчатова к Иоффе из Казани после возвращения из Москвы:

      «В моей докладной записке на имя зам. предсовнаркома СССР т. В.М. Молотова отмечены материалы и указаны даже страницы текста, с которыми бы нужно было познакомить т. Харитона»[180].

      Отсюда видно, что Курчатов отсылает Иоффе к страницам той самой «секретной тетради» и, значит, уверен, что Иоффе с ней знаком.

      Если учесть, что вместе с Курчатовым «смотрины» на роль руководителя атомного проекта с октября 1942 по февраль 1943 г. проходил и его коллега по ЛФТИ А.И. Алиханов, который не скрывал своего намерения возглавить проект, не исключаю, что одним из смыслов призыва Курчатова к Молотову было желание не допустить его до бериевского решебника.

      Но это вряд ли удалось. Есть и прямые упоминания о том, что

      «его <Курчатова> и А.И. Алиханова познакомили с материалами из-за рубежа, в которых говорилось о сосредоточении в США научных сил всей Европы по ядру…»[181].

      Да и тон «программной» записки А.И. Алиханова С.В. Кафтанову и А.Ф. Иоффе от 26 декабря 1942 г.[182] свидетельствует о том, что Алиханов прошел тот же путь к руководству проектом – с посвящением в дела разведки – что и сам Курчатов.

      Но выбор пал на Курчатова – он больше понравился Кафтанову и Молотову. И, в итоге, после утверждения Курчатова руководителем Алиханов доступа к материалам разведки был лишен. Вот что он пишет в письме к М.Г. Первухину через год, 3 марта 1944 г.:

      «…очень скоро был вынужден убедиться в том, что все материалы, в которых

178

Филатьев Э. Бомба для дядюшки Джо.

179

Докладная записка И.В. Курчатова В.М. Молотову с анализом разведматериалов и предложениями об организации работ по созданию атомного оружия в СССР // Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. 1, 1938–1945. Часть 1. С. 278.

180

Филатьев Э. Бомба для дядюшки Джо.

181

Асташенков П. Курчатов. М.: Молодая гвардия, 1967. Цит. по URL: http://www.rulit.me/books/kurchatov-read-100754-71.html

182

Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. 1, 1938–1945. Часть 1. С. 285.