Песня о погибших пилотах. Владимир Хотилов

то время вспоминалось с трудом… Да, он стоял в очередях за хлебом, сливочное масло в магазинах давали по норме – полкило в одни руки, а мужики страдали без курева. Ещё мальчик слышал, что когда он вырастет и станет большим, как его папа, то наступит какой-то коммунизм.

      В следующем году, летом, вернулся из армии дядя мальчика – тот самый младший сынок бабушки, по которому она убивалась все эти годы и высохла от выплаканных материнских слёз. Бабушка радовалась его возвращению больше всех, но так и осталась беспокойной, сухонькой, как веточка, старушкой и прожила ещё тридцать лет вопреки словам того самого эскулапа, который предрекал ей скорую кончину.

      А вот улыбчивого американского президента Джона Кеннеди осенью того года грохнули… И хотя пуля попала ему не меж глаз, как пилоту Бобу Кеннеди в услышанной мальчиком песни из кинофильма, но всё равно оказалась смертельной. И, фантазируя, мальчик предположил, что президент по имени Джон так и не успел, наверное, сказать кому-то, как это сделал отважный Боб, прощальные слова: «Какое мне дело до всех до вас? А вам до меня!»

      Бывший старший сержант ракетных войск как-то проговорился мальчику про то, как они меняли крепкие махорочные сигареты «Красноармейские» на пахучие гаванские сигары у жизнерадостных и дружелюбных кубинцев с острова Свободы, но про службу и ракеты ничего племяннику не рассказывал.

      И у мальчика исподволь возникали догадки, что не только его дядю, но и других молодых людей готовили к работе на целине, к освоению космоса, к защите нашего отечества и острова Свободы от агрессивных американцев. Однако какие они на самом деле он ещё не определился, хотя уже читал потихоньку книгу «Лицом к лицу с Америкой», которую ему подарил отец на день рождения.

      И мальчик уже полагал, что почти всех людей на земле под что-то выращивают, под какой-то заказ… «Только кому это нужно, зачем и для чего?» – изредка задумывался мальчик, но ответа не находил.

      Он страстно полюбил футбол и самозабвенно гонял мяч на пришкольном стадионе в невзрачных советских кедах, чтоб поскорее поменять их на новые и заодно изодрать, а затем избавится от носков из входящей в обиход синтетики. Такие носки с рисунками в виде различных орнаментов, только без подшитых пяток и мысков, мать изредка покупала у раздобревшей и грудастой тётки из их подъезда, которая трудилась на чулочно-трикотажной фабрике. Мальчик случайно подслушал, как отец, узнав, откуда появляются у них эти носки, строго запретил матери покупать их у вороватой соседки.

      В то время в моде у молодых были одноцветные носки из синтетики: то красные, то чёрные, то белые… Ещё в моде были белые китайские кеды. Были такие у мальчика, но он их берёг – в футбол в них не играл, зато ходил в них в школу, катался на велосипеде или просто гулял на улице. Иногда он драил эти кеды до белизны старой зубной щёткой с помощью дешевого зубного порошка «Мятный» в картонных коробочках.

      Мальчик