Песня о погибших пилотах. Владимир Хотилов

что тебе повезло! – уже в кабине заговорил молодой водитель. – Если б не нужда, то мимо проскочил!

      По авторадио те же ведущие продолжали хохмить, но уже по поводу российской приватизации.

      – Этот… рыжий чёрт! – слушая их, рассуждал водитель. – Две «волги» на ваучер обещает… Если надует – народ его удавит!

      – Не удавит… – зло усмехнулся Жмуркин. – Народ сам давится… от житухи такой!

      Водитель скосил взгляд на кисть попутчика с татуировкой «Юра» и спросил:

      – Как звать?

      – Юрий, – ответил Жмуркин.

      Водитель закурил и протянул ему пачку сигарет: – Кури, Юрок!

      – Не курю…

      – И то правильно… Как говорят, кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт! – шутил водитель, улыбаясь Жмуркину. А тот даже не подозревал, что слова ещё молодого, но уже тёртого жизнью мужика, не пустая болтовня, а настоящее пророчество.

      Жмуркин не доехал до намеченной им цели – до того места, где появился на божий свет, и не вернулся обратно домой, где его ждали жена с тёщей, которым оставил на кухонном столе лишь записку и свои последние деньги…

      В общем, пропал Юра Жмуркин, канул с тех пор, как в воду… Зябликов тоже канул в воду, вернее, в речку, но через полгода всплыл – отдала речка утопшего любителя уединённого отдыха на природе, а опознали молодого и перспективного чиновника, в том числе по татуировке «Наташа» на левом запястье.

      Это сейчас, в эпоху всемирного информационного потопа, люди могут узнать, что в Мордовии грозой убило четырех молодых быков, а в канадском зоопарке семь пингвинов утонули от страха… А что с пацанчиком от «афганца»?

      Пацанчику от «афганца» повезло. Его мать быстро вышла замуж второй раз, и у него появился отчим – очень хороший человек. Пацанчик ни стал пьяницей, ни наркоманом, ни уголовником… ни стал он экономистом, ни юристом и ни чиновником. Пацанчик превратился в рослого, интересного мужчину и работал сейчас автомехаником, как и его отчим.

      Ещё пацанчик женился и жил с женой в квартире тёщи, которая вскоре умерла. Говорили, что от неизлечимой болезни, а, может, от недофинасирования бесплатной системы здравоохранения – поди, теперь разберись… И ныне пацанчик от «афганца» уже не следил за курсами иностранных валют и процентной ставкой кредита на ипотеку – им с женой и младенцем вполне хватало тёщиной квартиры.

      Малыш рос и первым словом изрёк:

      – Мамя… мамя…

      Отца он стал почему-то называть то «татя», то «тятя», радостно хлопая в ладоши.

      Пацанчик от «афганца» на это ничуть не обижался, но как-то поинтересовался у жены, почему малыш так говорит.

      Жена мило улыбалась, а её ангельские голубые глаза светились любовью.

      – Это что-то генетическое, на уровне подсознания… Ведь папа, что по-русски, что по-украински – это тато, тату, тятя, – говорила она молодому мужу и отцу, –