Масоны. Алексей Писемский

сенатор а затем пустился посвящать своего наперсника в разные тонкие комбинации о том, что такая-то часто бывает у таких-то, а эти, такие, у такого-то, который имеет влияние на такого-то.

      Тема на этот разговор была у графа неистощимая и весьма любимая им. Что касается до правителя дел, то хотя он и был по своему происхождению и положению очень далек от придворного круга, но тем не менее понимал хорошо, что все это имеет большое значение, и вследствие этого призадумался несколько. Его главным образом беспокоило то, что Марфин даже не взглянул на него, войдя к сенатору, как будто бы презирал, что ли, его или был за что-то недоволен им.

      – Могу я докладывать? – спросил он, видя, что сенатор больше уже не желает говорить.

      – О, пожалуйста! – ответил тот и для освежения мозга понюхал табаку из своей золотой табакерки.

      Правитель дел начал доклад, по обыкновению, стоя.

      – Дело по жалобе на устройство городничим Надеждиным рыбных садков в свою пользу! – заговорил он ровным и бесстрастным голосом.

      – Проделки этого господина вопиющие! – перебил его сенатор. – Мне говорили об них еще в Петербурге!.. Заставлять обывателей устраивать ему садки, – это уж и не взятка, а какая-то натуральная повинность!

      – В Петербурге, мне кажется, ваше сиятельство, ошибочно взглянули на это дело! – возразил с некоторым одушевлением правитель дел. – Городничий вызван нами.

      – Знаю я! – подхватил сенатор, очень довольный тем, что знал это.

      – Он был у меня!.. – доложил правитель дел, хотя собственно он должен был бы сказать, что городничий представлялся к нему, как стали это делать, чрез две же недели после начала ревизии, почти все вызываемые для служебных объяснений чиновники, являясь к правителю дел даже ранее, чем к сенатору, причем, как говорили злые языки, выпадала немалая доля благостыни в руки Звездкина.

      – Городничий мне доставил, – продолжал он, – собранные им удостоверения от местных обывателей, – вот они!

      И правитель дел показал целую кипу бумаг, при одном виде которых сенатор обмер.

      – Но что такое в них говорится? – поспешил он спросить.

      – Говорится во всех одно и то же! – отвечал правитель дел и, взяв будто бы на выдержку одну из бумаг, начал ее читать буквально:

      – «Я, нижеподписавшийся, второй гильдии купец и рыбопромышленник, сим удостоверяю, что по здешним ценам устройство рыбного садка, с посадкою в оный рыбы, стоит пять рублей на ассигнации».

      – Как пять рублей?! – воскликнул сенатор. – А в Петербурге что он стоит?

      – В Петербурге дороже, да там и велики они очень, а садок городничего всего сажень в длину и в ширину.

      – Фу ты, боже мой! – произнес сенатор, пожимая плечами. – Вот и суди тут!.. Как же все это не противно и не скучно?..

      Правитель дел молчал, вовсе не находя с своей стороны в службе ничего ни противного, ни скучного.

      – Бросить это дело; оно выеденного яйца не стоит!.. – приказал сенатор.

      Правитель дел поспешно написал на первоначальной