.

Смеян, понимая, что мальчишеский сип Лихого, воины могут и не услышать.

      У самой избы, в ловушку которой поймали монстра, шла натуральная возня. Кто-то бегал, поджигал солому, которой заблаговременно обложили бревенчатое строение, кто-то мечом очерчивал круг и засыпал его дорогой по нынешним временам солью, сброшенной вскладчину в один общий кисет. Когда Лиходеев подбежал к месту расправы, дверь, снаружи закрытая на щеколду, содрогалась под мощными ударами изнутри. Два черниговца и ростовчанин, спинами подпирали ее. Уже немолодой Вторуша, ощущая на пояснице силищу верлиоки, в голос вычитывал заклинание. И как вычитывал! Егор опешил, заслышав слова наговора.

      Вторуша даже не кричал, он ревел во всю глотку:

      –Велесе гой есе, услышаси и подажди все. Ты же, сила нечистая, и мать твоя сука траханая в восемь дыр, в гроб, в душу, убожество безродное, курвище и угрёбище, отойди, сгинь, пропади, исчезни! Отсылаю тя верлиока на хрен, изгоняю в горы, в долы, где солнце не светит, где месяц не блеснёт, где собаки не лают, где никто не бывает. Силищей превозможу всё охрененной и самим же хреном железным, богами несённым, офигачу тя и расфигачу тя! А не пойдешь добром…

      Б-бум! Дверь снова содрогнулась и стало понятно, еще удар изнутри и все… Вырвется поганин!

      … – пойдешь босяком, дристать по сраным оврагам, давиться хренью по корягам, оторву тебе место причинное напополам! Сгинь, пропади и рассыпься, сучье отродье, размандя суконная-толоконная! Не бывать тебе здесь, ни в сём теле, ни в сём месте. Сгинь навсегда!.. Фиг с тобою, иди к сорока дубовым колодам. Пшел в гузно, на самую глубину, тьфу, тьфу, тьфу!..

      Вторушу кубарем снесло за пределы почти завершенного обережного кольца, но концовку закляться он прохрепеть успел.

      …– Всем гоям гой!

      С последним словом, монстр прекратил ломиться, только утробно ревел за дверью и чем-то гремел. Вот и дверь подожгли, а круг замкнули как раз остатками соли, успев до этого выскочить наружу.

      –Всё! – выдохнул Богдан.

      Народ дышал как загнанные кони. Все отбежав, ощетинились клинками, прикрывшись щитами, с вожделением слушали рык в огне.

      –Все живы? – спросил Милад.

      –У нас все. – Ответил Хольми.

      –Наши тоже все живы, – обозвался Лис.

      Огонь пылал не переставая, треском и своими сполохами нарушая тишину ночи. На огонь можно смотреть часами, особенно любуясь ним, когда в нем сгорает твой враг. Рев оборвался и больше не возобновлялся. Воины не сразу заметили как посветлело небо на востоке, только самый юный из Миладовых воинов, Растан проронил:

      –Зимстерла просыпается, а колдун говорил, что до рассвета не доживем!

      Лиходеев притиснулся к уху Вторуши, спросил:

      –Кто проснулся?

      Умудренный опытом воин удивленно окинул взглядом ватажка, но ответил:

      –Хм! Зимстерла, богиня рассвета и утренней зари.

      В это время горевшая изба обрушилась внутрь себя, похоронив останки нечисти. Русичи на всякий случай вздели на руки щиты, из ножен повытаскивали мечи. Нет, пожар сожрал все. Лихой повернувшись,