Стрелец государева полка. Владимир Андриенко

обязаны. И не токмо князья Пожарские, но и Русь и царь тебя не оставят за службу твою.

      – Я готов служить, князь-воевода. Что повелишь, то исполню, – ответил Фёдор.

      – Задание тебе будет сложное и опасное. Поедешь в Крым по тайному делу, – произнес князь и внимательно посмотрел в глаза боярскому сыну.

      Федор выдержал колючий взгляд воеводы и лика не отворотил, как делали другие. Пожарскому то понравилось. Но доверять полностью князь не привык никому, окромя великого государя и самого себя.

      – В Крыму проклятом, в Бахчисарае, томится в плену, в злой неволе, один человек. Очень нужный для Руси человек.

      – Надлежит тебе отправиться в Крым, – продолжил гетман Беспалый. – И того человека вызволить из злой неволи.

      – Дак битва впереди, князь-воевода, – проговорил Федор.

      – Битва не про твою честь, сын боярский, – ответил Мятелеву Пожарский. – У тебя будет своя битва и похлеще чем та, в которой станем рубиться мы. Для того похода дам я тебе полторы тысячи золотых ефимков. И дам тайный знак к нашим доброхотам в Крыму. Ежели не хватит тех денег, то возьмешь у них. Они под мое имя дадут хоть пятьдесят тысяч. Но дело не в деньгах. Будь дело в них – послал бы в Крым купца. Действовать стоит смелостью и силой. Вот почему направляю туда тебя.

      Федор склонил голову. Не хотел Мятелев уезжать из армии до сражения. Но разве станешь спорить с самим воеводой? Он царем поставлен и ему виднее, где быть стремянному стрельцу.

      – Ты, я вижу, недоволен, молодец? – спросил Пожарский.

      – Прости, воевода, но мои товарищи станут сражаться в битве.

      – Погоди, молодец! – перебил его Пожарский. – Ты никак помыслил, что тебе гулянка предстоит? Твои друзья в битву, а ты с полной кисой[10] ефимков[11] в Крым на прогулку? С тамошними бабами хороводы водить? Нет, стрелец. Твоя битва потяжелее будет.

      Мятелев ответил:

      – Сделаю все, как скажешь, князь-воевода. Будь в надеже!

      – Вот ныне верно молвил, стрелец! Язык тебе какой-либо окромя русского ведом ли, сын боярский Мятелев? – спросил воевода.

      – Немного знаю по-польски.

      – Немного это плохо. Гетман, – воевода посмотрел на Беспалого, – есть у тебя человек верный? Сему молодцу в напарники? Такой чтобы языки знал?

      – Нет, князь. Один казачина был, да убили его в стычке два дня назад. Убежал из Академии в армию. Ему сабля, видите ли, сподручнее чем перо да бумага. Говорил словно турок по-турецки, по-польски как варшавянин, по-латыни не хуже ксендза, татарский ему ведом тож. И рубака был каких мало.

      – Что ж ты такого в бой бросил? – спросил Пожарский. – Таких беречь надобно.

      – Оно так, князь, – согласился наказной гетман. – Да разве же его чертяку было удержать? Я сколь раз хотел его в писаря определить. Ни в какую не хотел. Я его батьку хорошо знаю. Служил сотником в личном охранном полку гетмана Богдана Хмельницкого.

      – А у тебя есть, кто на примете? – спросил воевода у Стрешнева.

      – Есть! Дворянин Васька Ржев. Посольского приказа дьяком мог

10

кошелем

11

золотых монет