Черный тюльпан. Александр Дюма

ему глаза кровь, разглядеть, что сталось с Корнелем. – Брат!

      – Ступай же за ним, – прорычал другой убийца, приставив к виску Яна мушкет и спуская курок.

      Но выстрела не последовало.

      Тогда убийца повернул свое оружие, обеими руками схватил за дуло и оглушил Яна де Витта ударом приклада.

      Ян де Витт пошатнулся и упал к его ногам.

      Но, сделав последнее усилие, он еще поднялся.

      – Брат! – воскликнул он таким жалобным голосом, что молодой человек закрыл перед собой ставню. Да и видеть уже было почти нечего, так как третий убийца выстрелил в Яна в упрр из пистолета и размозжил ему череп.

      Ян упал и больше уже не поднимался.

      Тогда каждый из негодяев, которые осмелели, видя, что он мертв, стал палить из мушкетов в его труп, каждый хотел ударить его дубиной, шпагой или ножом, каждый жаждал его крови, каждый порывался оторвать лоскут от его одежды.

      Оба брата были растерзаны, изувечены, изуродованы. Толпа поволокла их голые окровавленные трупы к импровизированной виселице, где добровольные палачи повесили их вниз головой.

      Тут на них накинулись самые подлые; живых еще они не смели коснуться и зато теперь кромсали мертвые тела: они отрезали от них клочки кожи и мяса и расходились по городу продавать куски тела Яна и Корнеля по десять су за кусок.

      Мы не знаем, видел ли молодой человек сквозь еле заметную щель в ставне конец ужасающего зрелища; но в момент, когда вешали тела обоих мучеников, он, пересекая толпу, слишком поглощенную своим веселым делом, направился к воротам Толь-Гек.

      – О сударь, – воскликнул привратник, – вы мне принесли ключ?

      – Да, дружище, вот он, – ответил молодой человек.

      – О, какое несчастье, что вы не принесли ключа хотя бы на полчаса раньше! – сказал, вздыхая, привратник.

      – Почему? – спросил молодой человек.

      – Тогда бы я мог открыть ворота де Виттам. А так, найдя заставу запертой, они должны были повернуть обратно и попали в руки своих преследователей.

      – Открывайте ворота, открывайте ворота! – послышался голос какого-то, по-видимому, очень спешившего человека.

      Принц обернулся и узнал полковника ван Декена.

      – Это вы, полковник? Вы еще не выехали из Гааги? С большим запозданием выполняете вы мое распоряжение.

      – Монсеньор, – ответил полковник, – я подъезжаю уже к третьей заставе, те обе были заперты.

      – Ну, так здесь этот славный парень отопрет нам ворота. Отпирай, дружище, – обратился принц к привратнику, застывшему в изумлении: он расслышал, как полковник ван Декен назвал монсеньором этого бледного молодого человека, с которым он только что запросто разговаривал. И, чтобы исправить ошибку, он поспешно бросился открывать. Ворота заставы распахнулись со скрипом.

      – Не желает ли ваше высочество взять мою лошадь? – спросил Вильгельма полковник.

      – Благодарю вас, полковник, моя лошадь ждет меня в нескольких шагах отсюда.

      И, вынув из кармана золотой свисток, служивший в эту эпоху для зова слуг, он резко и продолжительно