Черный тюльпан. Александр Дюма

как лошади стали на дыбы, и затем ощутили сильный толчок. На один миг карета как бы заколебалась и вздрогнула всем корпусом, затем снова понеслась, переехав через что-то или кого-то, и скрылась под непрерывный град проклятий.

      – О, – сказал Корнель, – я боюсь, что мы натворили беды.

      – Гони! Гони! – кричал Ян.

      Но, вопреки этому приказу, кучер вдруг остановил лошадей.

      – Что случилось? – спросил Ян.

      – Посмотрите, – сказал кучер.

      Ян выглянул.

      В конце улицы, по которой должна была проехать карета, показалась вся толпа с Бюйтенгофской площади и, подобно урагану, с ревом катилась на них.

      – Бросай лошадей и спасайся, – сказал кучеру Ян. – Дальше ехать бесполезно, мы погибли.

      – Вот, вот они! – разом закричали пятьсот голосов.

      – Да, вот они, предатели, убийцы! Разбойники! – отвечали им люди, бежавшие позади кареты. Они несли на руках раздавленное тело товарища, который хотел схватить лошадей под уздцы, но был ими опрокинут. По нему-то и проехала карета, как это почувствовали братья.

      Кучер остановил лошадей, но, несмотря на настояния своего господина, отказался искать спасения в бегстве.

      Карета оказалась в западне между гнавшимися за ней и бежавшими ей навстречу. В одно мгновение она словно поднялась над волнующейся, подобно плавучему острову, толпой.

      Вдруг плавучий остров остановился. Какой-то кузнец оглушил молотом одну из лошадей, и она пала наземь.

      В этот момент в одном из ближайших домов приоткрылась ставня и в окне можно было видеть бледное лицо и мрачные глаза молодого человека, который наблюдал за готовившейся расправой.

      Позади него показалось лицо офицера, почти такое же бледное.

      – О боже мой, боже мой, монсеньор, что же сейчас произойдет? – прошептал офицер.

      – Конечно, произойдет нечто ужасное, – ответил первый.

      – О, смотрите, монсеньор, они вытащили из кареты великого пенсионария, они его избивают, они его терзают!

      – Да, правда, у этих людей прямо какое-то яростное ожесточение, – заметил молодой человек тем же бесстрастным тоном, который он сохранял до самого конца.

      – А вот они вытаскивают из кареты и Корнеля! Корнеля, уже истерзанного и изувеченного пыткой! О, посмотрите, посмотрите!

      – Да, действительно, это Корнель.

      Офицер слегка вскрикнул и тотчас отвернулся.

      Корнель еще не успел сойти наземь, он еще стоял на подножке кареты, когда ему нанесли удар железным ломом и размозжили голову. Однако же он поднялся, но тут же снова рухнул на землю.

      Затем стоявшие впереди схватили его за ноги и поволокли в гущу толпы. Виден был кровавый след, который оставляло за собой его тело. Толпа с радостным гиканьем окружила Корнеля.

      Молодой человек побледнел еще сильнее, хотя казалось, что большей бледности быть не может, и на мгновение закрыл глаза.

      Офицер заметил это выражение жалости, впервые проскользнувшее на лице его сурового спутника, и хотел воспользоваться им.

      – Пойдемте, пойдемте, монсеньор, – сказал он, – они сейчас убьют и великого