Когда ты не сам по себе. Стихи, написанные за решёткой. Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

еще не убит.

      И вовсе не скоро случиться весне —

      месяцев через пять.

      Снега…

      Все на свете белым-бело,

      а жизнь, как хина, горька.

      Она рядится в серый бетон,

      прячась, как троглодит.

      От стужи судорогою свело

      скулы жилгородка,

      как будто, от скуки зевая, он

      челюсть свою проглотил.

      Дебильные лица. Ухмыл кривой.

      Девятый штрафной отряд.

      И белое облако, как привет

      от солнечных звонких лет.

      И птицы летят, но для них конвой

      неведом. Они летят

      туда, где замков и решёток нет,

      где ветер и яркий свет.

      * * *

      Пахнет с воли солянкой – тошно.

      Тащат с рынка морковь, картошку,

      из авосек точит шпинат.

      Здесь, как раньше, с харчами тяжко:

      заблудившуюся дворняжку,

      втихаря отварив, едят.

      Нынче — праздник. Потом — по-новой

      миска каши в обед перловой

      и баланда – одна вода,

      никаких тут куриных грудок,

      и тоскует пустой желудок,

      как узбек на бирже труда.

      Где-то жарят картошку с салом…

      Лом хватаю, чтоб легче стало,

      бью по камню — таков мой крест.

      Нет лекарств эффективней лома!

      …Выйдет срок мой – полгастронома

      съем, наверно, в один присест.

      * * *

      Дух портяночный. Топятся печи.

      В пищеблоке порхает мука.

      Смертным боем – и в зубы, и в печень —

      в умывальнике бьют должника.

      Он не выдержал зэчью проверку,

      дал слабинку, и вот он, итог:

      задолжал он четыре конверта,

      только письма отправить не смог.

      Не пойдёт он сегодня на ужин.

      Завтра – тоже. Он сам виноват.

      И уже ко всему равнодушен

      голубой стекленеющий взгляд.

      В караулке сейчас пересменка.

      Смотрят телек. Сегодня – футбол.

      И сползает кровавая змейка

      на загаженный каменный пол.

      И лежит он, щедрот не изведав,

      отмотав весь свой жизненный срок, —

      тракторист из колхоза «Победа»,

      что стащил комбикорма мешок.

      * * *

      Вновь этап. Дорога дальняя.

      Ждут другие испытания.

      Тополя пирамидальные,

      до свиданья, до свидания!

      Не имел на счастье виды я,

      но, как вы, не клал поклоны я.

      Я ни в чем вам не завидую,

      молодые и зелёные.

      Рубят сучья — так же больно вам,

      вы кору, как кожу, морщите.

      И, как зэки, подневольные —

      даже шаг шагнуть не можете.

      ЛЕСОПОВАЛ

      Речушку эту тёмный лёд сковал,

      зима, как СПИД, пока непобедима.

      Нет ничего страшней! Лесоповал.

      Апофеоз тюремного экстрима.

      Собачий лай. Трещит бензопила.

      Тут требуется выучка тарзанья.

      И умывает