Замысел и промысел, или Кто не играет в кости. Александра Птухина

не…

      – А поскольку вы не удосужились предоставить мне список необходимой литературы, то я привёз все книги, которыми вы интересовались последние полгода.

      – Но как…

      – А как только вы отберёте необходимые, то сможете вернуть мне всё остальное, – библиотекарь вытек, а на его месте появились двое слуг с такими же нагруженными тележками.

      – Позвольте, ну куда же я всё это?… – но дверь за Тутуринием уже захлопнулась, а слуги проворно и небрежно скидывали груз на пол.

      Уже через пару минут и без того небольшая комната магистра изящной словесности стала малопригодной для свободного передвижения.

      Боламбри нашёлся первым.

      – А вы, как я погляжу, любите читать, магистр! Такие типа завалы и всего за полгода!

      – Да, Бола… Видимо, мне придётся сначала разобраться тут, а уж потом заниматься архивами вашей кафедры… Я буду откладывать нужные книги, а вы собирать всё оставшееся.

      Уже через полчаса на столе магистра высилась довольно внушительная стопка книг.

      – О! А эт типа какие-то символы? Как эт вообще читать? – Боламбри вертел в руках тяжёлый том.

      – Бог мой, аккуратней! – Майнстрем буквально вырвал из рук Боламбри тяжёлый кожаный переплёт. – Это очень ценная вещь, «Кодекс Рохонци»! Удивительная книга, алфавит, которым она написана, содержит более двухсот знаков.

      – И?..

      – И ещё никому не удалось прочесть её. Представляете, как это увлекательно?

      – Не-е-е. Не понимаю, зачем вообще нужна книга, которую типа нельзя прочитать? И рисунков нет…

      – Во-первых, это любопытно с научной точки зрения. Может быть, это какой-то новый, неизвестный нам язык. Или наоборот, древний и давно утраченный. А во-вторых, только подумайте, Боламбри, как это интересно, прочесть, что там!

      – Не-е-е. Думаю, ерунда…

      – То есть? – такого магистр не ожидал.

      – Ну, типа если эт язык будущего, то кто написал книгу? И чем они думали? Считают нас либо тупицами непроходимыми, либо гениями. Если мы – дурни, то на кой чёрт нам их книга? Если же они думают, что мы типа гении какие-то, то сами глупцы.

      – А если это книга из далёкого прошлого? – не оставлял надежду Майнстрем.

      – А если прошлого, то там и подавно нет ничего интересного. Типа чего такого важного могут написать какие-то неудачники?

      – Почему же неудачники?

      – Были бы типа умные, язык бы сохранился, а так… Лабуду какую-нибудь нацарапали, а вы время тратите, голову ломаете.

      Майнстрем аж покраснел от возмущения. Он уже хотел сказать что-нибудь резкое, что-нибудь такое, что совершенно чётко обозначит для Боламбри границы, за которые выходить не следует, но… ничего не придумал и, раскрасневшийся, словно чайник на огне, погрузился в разбор книжных завалов. Однако возмущение, кипящее в его душе, росло и вот, когда он уже придумал тонкую колкость, Бола снова выхватил из стопки какую-то книгу.

      – Э-э-э! Да это же типа Оэр Линд! Во круто!

      – Вы что, читали Линда? – Майнстрем настолько опешил, что даже забыл приготовленное