Ковчег Лит. Том 1. Сборник

по тарелке.

      «Ну, раз бабы нет, суррогатное материнство для кого создали?»

      – А с каких пор мы обсуждаем способы не для бедных? Ты бы мне заранее сказал, я бы встал и вышел, – он слизал собранный вилкой желток, оставив бледно-желтый след на щетине возле носа. Облизнулся. Не помогло.

      Марк поставил свою пустую тарелку на его колено. Не остро, не солено, тошнотно – все как доктор прописал.

      «Варианты для бедных не включают в себя пакет услуг «дети». Доступно только премиум-аккаунтам с заработной платой от ста тысяч рублей в месяц».

      Луч ухмыльнулся, пробежав глазами по строчкам, и вернул телефон.

      – Марк. На улице хоть и лето почти, но бациллы там всякие, и грипп еще есть. – Лучевой, поставив обе тарелки на пыльный пол, прижал ладонь тыльной стороной ко лбу Марка. – Ты из дома, пока сто проц не выздоровеешь, не выходи.

      «Когда Лерка придет?»

      – Да задрал ты своей Леркой. Позвони и спроси у нее. Или напиши. Я‐то откуда должен знать, припрется она к тебе или нет? – Лучевой поднял тарелки с пола и снова ушел греметь ими на кухне.

      Горло саднило и немело, глаза, воспаленные и вечно-болящие, слезились.

      «ВКонтакте».

      «Мои Друзья».

      «Валерия Еремина».

      «Лер, ты где? Заскочишь сегодня ко мне, когда Луч уйдет? Я вроде уже почти не болею».

      На кухне снова звон, мат, какие-то звуки.

      «Маркуш, привет. Я тоже очень соскучилась, но сегодня никак, я же работаю;(Коплю нам на Мальдивы, когда ты поправишься».

      «Я не люблю жару, Лер. И когда тебя долго нет – тоже не люблю».

      Шум воды и снова грохот.

      «В любом случае с тобой Луч. Вот с ним и развлекайтесь, а я не могу, говорила же».

      Марк сжал улыбку в тонкую полоску. Острые уголки обветренной кожи впивались в ранки, губы пекло. Напечатать все, что думает о Луче как замене Лерки, он не успел.

      «Все, мне пора, тут запара начинается. Целую в обе губки;^*»

* * *

      Лучевой снова сидел на кровати в своих пыльных носках. Полы не мешало бы помыть, только для этого пришлось бы встать и пробыть не-в-кровати дольше, чем для похода в туалет. Слишком сложно. Пусть лучше сидит в своих пыльных носках.

      Лерка приходила давно. Сначала набросилась с поцелуями, как сумасшедшая, а потом что-то орать начала, а Марк – и рад бы, только голос к тому моменту все больше садился, горло драли недраные мартовские кошки. Она ушла тогда и больше не приходила.

      «Луч, как думаешь, а у нас у всех уже заранее определены пары? Вторые половинки, настоящие любови и всякое такое? А то я не очень понимаю, как может у всех все начинаться одинаково – любовь до гроба, признания с соплями, а потом у кого-то пятьдесят лет брака, сто детей и пятьсот внуков, а у кого-то развод, дети повесились на форточке, а родители друг друга сжить пытаются».

      Лучевой долго сидит, внимательно смотрит то на сообщение, то на Марка, то на телевизор. Сначала по инерции берется печатать ответ, а потом говорит:

      – Тебя вообще поперло уже, да? Лерке своей сопли эти пускай. Это не любовь все, Марк. Инстинкты, гормоны, флюиды. Я для