Джентльмены и игроки. Джоанн Харрис

же после собрания я отправился на поиски Грушинга и нашел его у себя в кабинете вместе с новым лингвистом Дианой Дерзи.

      – Не обижайтесь на Честли, – весело сказал ей Грушинг, представляя нас друг другу. – У него пунктик на имена. С вашим он поразвлекается от души, поверьте мне.

      Я пропустил мимо ушей это дурацкое замечание.

      – Ваше отделение просто наводнено женщинами, Грушинг, – сурово сказал я. – Так вы скоро научитесь выбирать ситец.

      Мисс Дерзи насмешливо взглянула на меня.

      – Я все про вас знаю, – сказала она.

      – И это все – плохое, надо думать?

      – Обсуждать это было бы непрофессионально с моей стороны.

      – Хм.

      Она – стройная девушка с умными карими глазами.

      – Ладно, уже поздно отступать, – сказал я. – Раз «Сент-Освальд» заграбастал вас, то это на всю жизнь. Он иссушает душу. Посмотрите на Грушинга – от него осталась одна тень. И вообще, он отдал мой кабинет немчуре.

      Грушинг вздохнул.

      – Так и знал, что вам не понравится.

      – Неужели?

      – Другого выхода не было. Иначе вы потеряли бы пятьдесят девятую комнату. А поскольку вы никогда не пользуетесь своим кабинетом…

      Вообще-то он был прав, но я не собирался подтверждать его правоту.

      – Что значит – потерял бы пятьдесят девятую? Уже тридцать лет как это моя классная комната. Я, в сущности, ее часть. Знаете, как мальчишки меня прозвали? Квазимодо. Потому что я похож на горгулью и живу в Колокольной башне.

      Мисс Дерзи с непроницаемым лицом слушала, но и только.

      Грушинг покачал головой.

      – Хорошо, берите ее вместе с Бобом Страннингом, если хотите. Но это все, что я могу сделать. Большую часть времени пятьдесят девятая будет в вашем распоряжении. Кроме того, есть комната отдыха, если класс кто-то занял, а вам нужно проверять работы.

      Это грозный знак. Я всегда проверяю работы в своей комнате, когда у меня нет занятий.

      – Вы хотите сказать, что я буду с кем-то делить пятьдесят девятую?

      Лицо Грушинга стало виноватым.

      – Но ведь многие делят. У нас не так уж много места. Вы видели расписание?

      Конечно же, нет. Всем известно, что я даже не заглядываю в него без особой нужды. Я раздраженно пошарил в ящике для бумаг и вынул смятую компьютерную распечатку и записку от Даниэлы, секретарши Страннинга. Собрался с духом в ожидании скверных новостей.

      – Четыре человека? Я буду делить комнату с четырьмя выскочками, да еще там будут проводить сбор отряда?

      – Хуже того, – мягко произнесла мисс Дерзи, – боюсь, что одна из выскочек – это я.

      Диана Дерзи поднялась в моих глазах – она простила мне все, что я тогда наговорил. Конечно, это было сказано в запальчивости: необдуманные слова и так далее. Но любой другой – Изабель Тапи, например, – мог бы и оскорбиться. Так уже случалось. Изабель очень нервная, а любую жалобу, например на эмоциональную травму, казначейский отдел рассматривает весьма серьезно.

      Но