Блуд на крови. Валентин Лавров

не везет, а без игры не могу. Тут два месяца терпел, зарок давал, так поверишь, майор, едва не повесился от тоски. Даже веревку намылил, но в последний миг одумался.

      Клот улыбнулся широкой розовой пастью:

      – Веревку, капитан Парамонов, береги. Может, и пригодится еще.

      – Типун тебе на язык! Мои беды начались еще со службы в любезных сердцу покойного императора Петра III голштинских войсках. После его кончины матушка Екатерина нашим офицерам, и мне в их числе, хода не дает. Так и уйду за выслугой лет в отставку капитаном, а уж давно пора быть майором. Ну да хватит. – Он повернулся к девочке: – Поставь, Настя, нам водки и чего-нибудь найди на закуску. Огурцов, что ли, да хлеба.

      Они выпили. Парамонов предложил:

      – Давай фортуну испытаю – кости бросим!

      Пошла Настя по напастям

      Бросили кости. Выиграл Парамонов, затем еще и еще он срывал куш. Клот матерился, стучал сапогами, хлопал по столу кулаком.

      Парамонов, размягчаясь от удачи, дал денег Насте, приказал:

      – Сбегай в лавку к Хорькову, купи бутылку марсалы. Да прикажи, чтоб дал самой лучшей.

      Мелькнув босыми пятками, девочка поспешила выполнять желание хозяина. Вернулась она скоро, но счастье уже успело полностью отвернуться от кирасира Парамонова: он проиграл все, что выиграл прежде, проиграл и самую Настю.

      Попивая марсалу, счастливый Клот говорил:

      – Пусть девчонка несколько дней поживет у тебя, Парамонов. Я августа тридцатого убуду на родину и возьму ее с собой. Завтра составим купчую, чтобы все дело по закону было. Теперь тебя будут звать, – Клот повернулся к девочке, – Триной.

      – Почему так? – вяло спросил Парамонов.

      – Мою любимую собаку так звали, да на прошлой неделе околела. Прекрасная легавая была, да что-то, видно, съела. Будешь мне напоминать ее. – Клот потрепал за ухо девочку. – Поняла, Трина?

      Настя покорно кивнула:

      – Поняла, дяденька. Вы меня будете теперь звать Триной.

      Клот осклабился:

      – Смекалистая! А где, Трина, твоя мама?

      За девочку ответил Парамонов:

      – Сиротой растет! И мать и отец в семьдесят первом году от чумы ноги протянули.

      Так Настя поменяла и свое имя, и хозяина. Если есть на небе ангелы, в тот день они плакали над грядущей судьбой ребенка.

      Чума

      Парамонов сказал правду про родителей Насти. Когда она была совсем малышкой, ее отец и мать прислуживали в доме Парамоновых, что на Покровке в Москве. В декабре 1770 года в старой столице разразилась чума. Говорили, что ее занесли солдаты, воевавшие против Турции.

      Коса смерти нашла свои первые жертвы на какой-то суконной фабрике. Неопытность врачей и легкомыслие народа, не понимавшего страшной опасности, позволили болезни быстро распространиться по всему городу.

      Главнокомандующим Москвы в то время был неустрашимый (согласно легенде) граф Петр Семенович Салтыков. Знаменитость свою он обрел в Семилетнюю войну. Рассказывали, что фельдмаршал расхаживал поверх редутов и отмахивался от летавших вокруг ядер