Блуд на крови. Валентин Лавров

орденами князь, еще в движениях не потерявший ловкости, прошел с купеческой женой два круга.

      Екатерина, стоя возле Данилы Матвеевича, с удовольствием наблюдала танец. Потом спросила купца:

      – Как зовут твою супругу?

      – Анастасия Семенова, в девичестве Наумова, ваше императорское величество! – бойко ответил Данила Матвеевич.

      Случившийся поблизости Сумароков поспешил вставить:

      – Ваше величество, купец Семенов не только молодой женой знатен, он и легко владеет немецким, говорит без затруднений.

      Екатерина за что-то сердилась на знаменитого поэта и его замечание оставила без ответа, хотя фамилию купца, как покажет время, запомнила.

      Анастасия от своей жизни была в восторге. Она искренне повторяла мужу:

      – Ты у меня зело чудесный! Как я тебя люблю…

      Черные замыслы

      Кокетство Анастасии, на первый взгляд вполне безобидное, вдруг приобрело мрачное значение. Дело в том, что Ванька, имевший любовный опыт исключительно с продажными женщинами и не помышлявший об их порядочности, вообразил, будто юная хозяйка без него жить не может. Порой сладострастно мечтал: «Ты будешь моей, чего бы мне сие ни стоило! Я помню о тебе всяк час, я уже изнемогаю! Твой старый муж достоин смеха. Он еще не ведает, что и его супружница, и все капиталы скоро мне достанутся».

      Повар замыслил страшное. У немца-провизора он купил белый кристаллический порошок – сулему. И ждал лишь удобного случая, чтобы осуществить свое злодейство.

* * *

      И случай такой представился в двадцатых числах августа 1777 года. К купцу приехали друзья из Ганновера. Стол был завален различными яствами: осетриной, белугой, икрой на подносе, копченой стерлядью, красовался нежной розовой корочкой жареный поросенок, стояла батарея дорогих вин. За столом шумело веселье.

      Обычно воздержанный, Данила Матвеевич пил чарку за чаркой.

      В столовую несколько раз забегал Ванька. Наконец решился: «Хозяин, кажись, зело пьяный! Насыплю ему отраву в кашу с фруктами. Все будут есть – им ничего, а на старика воздействует. Решат, что худо ему сделалось от избытка водки».

      Прибежав на кухню, Ванька решил отослать на минуту-другую Лушку, ему помогавшую. Он приказал:

      – Не вертись, яко капля на носу! Неси-ка лучше гостям мусс. Да не забудь грязные тарелки собрать со стола.

      Едва девка ушла, как повар метнулся к угловой полке, где стояли большие кастрюли, редко употреблявшиеся. Лихорадочно пошарив вмиг вспотевшей ладонью, извлек из тайного угла маленький пакетик. Это была сулема. Он высмотрел покрупнее сливу, украшавшую кашу, пальцами сделал надрыв и посыпал туда яда. Потом сливу положил сверху на кашу, приметив место.

      В этот момент, громыхая деревянными подметками по дощатому полу, на кухню вернулась Лушка.

      – Мой посуду, – распорядился повар, – а я кашу гостям поставлю.

      И, подхватив трясущимися руками блюдо, отправился осуществлять гнусный замысел.

      Жуткое застолье

      – Стол у тебя, Данила