Сулажин. Борис Акунин

Сияние будто погасло. – Если я в вас ошиблась, то безусловно к лучшему.

      И опять я не разобрал, что прозвучало в ее голосе – презрение или отчаяние?

      Сейчас пошлю ее к черту, а потом буду ломать голову: кто она и что это значило? Вроде бы в моем положении должно быть на всё наплевать, но жизни осталось так мало. Может быть, это последняя загадка, которую жизнь мне загадывает.

      Я захлопнул дверцу. Протянул руку.

      – Николай.

      Она шумно вздохнула.

      – Слава богу. Не ошиблась. Лана.

      Ладонь у нее была узкая, холодная и неожиданно сильная.

      – Ты на машине? – спросила она. – Можем сесть к тебе, если хочешь.

      – У меня нет машины. Давай к делу. – Я тоже перешел на «ты». – Тебе чего от меня надо?

      Ответа я не получил.

      – Поехали отсюда, а? У меня от этого места мурашки по коже. – Она поежилась. – Ты далеко живешь?

      – Далеко. В Выхино.

      – Машины нет, живешь в Выхино. А на лузера не похож. – Она завела двигатель, тронула. – В Выхино так Выхино.

      – А кто я, если не лузер? Ниже падать уже некуда…

      – От тебя зависит. Жизнь такая штука, что даже в самый последний миг можно отыграться.

      Я искоса поглядел на нее, ожидая продолжения. Но она молчала. Лампочку в салоне Лана погасила, по ее профилю скользил отсвет уличных огней.

      Угол рта у нее подрагивал. Не мольба и не насмешка. Что-то другое.

      – Так о чем будем говорить?

      – Не гони. Я должна посмотреть, как ты живешь. Ты ведь один живешь? Это видно.

      Ах, так меня не просто подвозят до дома? Ко мне мылятся в гости?

      – Что еще тебе видно?

      – Самое главное. Что мы нужны друг другу. Просто я это поняла сразу, а ты еще нет.

      – Мне сейчас одно нужно. Участок на кладбище посуше. – Я ухмыльнулся, это у меня получилось не очень убедительно. – А что нужно тебе?

      Молчание. Дороги были уже почти пустые, одиннадцатый час. Лана вела машину уверенно, совсем не по-женски.

      – Ты вообще кто? – спросил я.

      – Никто. Меня практически не существует.

      – Интересничаешь…

      Я отвернулся, стал смотреть на освещенные окна. Всё любопытство куда-то делось. То ли от сулажина, то ли от стресса я стал какой-то чудной. Ни на чем не могу сосредоточиться дольше, чем на несколько минут. Бывало, сижу, смотрю по телевизору кино, просто чтоб отвлечься – и скоро перестаю понимать, кто эти люди, о чем они говорят, из-за чего психуют.

      – Адрес скажи.

      Я вздрогнул. Мы уже проехали метро «Рязанский проспект». Это я надолго отключился. А о чем думал – не вспомнить. Может, ни о чем. Тупо глядел в окно – и всё.

      Сказал ей адрес. Она набрала его в навигаторе – ловко, почти не отрываясь от дороги.

      – Характер у тебя камень. Восемнадцать минут молчал. Ни разу на меня не взглянул. Мне такие мужчины всегда нравились.

      Он заговорила по-другому. Ласково, чуть ли не заискивающе.

      Мы уже подъезжали к моей тоскливой девятиэтажке. Она и раньше-то напоминала мне бетонный памятник на дешевом кладбище,