По наследству. Анна Блажкова

еще не имея на руках нужных бумаг, подыскали место и начали рыть могилу. После общения с ними Гоша протер бензином руки, дверные замки и подлокотники в своей машине.

      Когда увезли в морг бабу Маню, Саша взгромоздила двухведерную кастрюлю на электроплитку у себя в коридоре, чтобы сварить компот, и занялась разделкой мяса. Когда первый кухонный этап был закончен – компот стыл, бульон на костях млел на краю печи в доме, и кусочки мяса полуготовые лежали в широкой низкой кастрюле, Саша ушла дезинфицировать бабы Манин дом.

      – Может, тебе помочь? – спросил Гоша.

      – Я сама. Ты видишь, как я снарядилась? – она была в резиновых сапогах, старом клеенчатом плаще и в перчатках.

      Всего-навсего нужно вытащить диван, и что там на нем было, и залить весь пол раствором хлорки. Во дворе выросла куча из двух подушек, одеяла и нескольких тряпок. Старый диван, обитый дерматином, Саша решила разделить на составляющие для облегчения выноса, и когда она подняла сиденье, то заметила прибитый гвоздиками к раме мешочек. В мешочке была стопка двадцати пяти рублевых денег.

      Вечер принес дурную погоду, и верившей в приметы внучке казалось, что недовольная душа умершей добралась до той клетки, где сидел порывистый пугающий ветер, и открыла засов. Небо, державшее несколько дней круто-подсиненный цвет, стало темно-пепельным, иногда трескаясь молнией. Саше было жутковато. «Как зависит настроение человека от погоды, – думала она, – будь сейчас солнечно, не возникло бы никаких страхов; но ничего, меня все считают смелым человеком, не буду никого разочаровывать».

      – Кто там? – раздался голос соседки Нади Молостихи, в нем присутствовали нотки напускной суровости: мол, не дремлем и не позволим безнаказанно шастать ворам.

      – Это я, – Саша вышла на порог, чтобы предъявить себя разделанной штакетинами соседке, нос которой сапожком торчал между досками.

      – А куда ты будешь девать подушки?

      – Сожгу.

      – Ой! Можно я их заберу?

      – Берите, только они никуда не годятся, их в самом деле только сжечь.

      – Нет-нет, не надо. Какие шикарные у Марии были подушки, – Молостиха уже во дворе, ничуть не брезгуя, извлекает их из кучи и обводит двор искренним восторженным взором, – а земля, как пушинка: ни одного сорняка в огороде. Вы продавать будете? Или как?

      – Конечно, продавать.

      – И документы в порядке?

      – Да. Завещание, правда, на маму, но оно не в счет – она же раньше умерла.

      – У меня мечта: купить этот домик внучке, и будет она у меня под боком. Ты пока не объявляй о продаже, я поговорю с дочкой и зятем – и, наверное, возьмем у тебя хатку.

      Из-за сильного ветра Саша не стала жечь тряпки и диван, облила пол хлоркой, оставила открытыми форточки и, прихватив мешочек, ушла домой.

      Денег было около пяти тысяч.

      – Вот, клад нашла, – умытая и в нормальной одежде она вошла к Гоше, держа двумя пальцами источающий нехороший душок мешочек.

      Гоша и двоюродный брат Олег сидели на диване, и как бы тренируя себя повторением пройденного