Сиротская доля. Клавдия Лукашевич

Конечно, смешон был этот кривой, некрасивый монах, такой несчастный, растерянный, и маленькая стриженая девочка, плакавшая на его груди.

      К ним подошла молодая учительница и сказала:

      – Садитесь, пожалуйста… Вот здесь. Петрова, успокойся и перестань плакать.

      – Успокойся, Наташечка! Не плачь, милая… Это от радости, барышня… Я ей довожусь дядей… Давно не виделись… Она очень обрадовалась, – униженно раскланиваясь перед учительницей, говорил монах.

      – Садитесь, пожалуйста… Очень приятно познакомиться. Петрова, дай же стул твоему дяде и вытри слезы. Надо смеяться от радости, а не плакать, – говорила Зоя Петровна.

      Они сели рядом. Наташа крепко держала дядю за руку.

      – Наташечка, милая, как ты тут живешь?

      Ласковый, родной голос заставил сладко забиться маленькое сердечко. Большие глаза с укором, но и с беспредельным счастьем взглянули на монаха.

      – Я был долго болен, Наташечка… Да и написать не мог.

      – Я ничего не знала…. Все думала о вас…

      – Добренькая ты девочка… А тетя к тебе приходила?

      – Нет.

      – А дядя Петя?

      – Никто не приходил…

      – Вот какой Петенька, обещал…

      – Наташечка, милая, ты очень скучала?

      Девочка ничего не ответила, а только глубоко вздохнула.

      – Кто старое помянет, тому глаз вон… Теперь я здоров и буду часто приходить к тебе.

      Наташа ожила, улыбнулась, глаза ее блестели, как звезды. Щеки разгорелись.

      – Где же вы были так долго, дядя Коля? – весело, прерывающимся голосом спросила она.

      – Я лежал в больнице, Наташечка.

      – А я-то все ждала, ждала… Где же вы теперь живете?

      – Живу опять в монастыре и работаю.

      – А вы не… не? – девочка смешалась и сконфузилась.

      Сконфузился и монах и опустил голову.

      – Я знаю, Наташечка, что ты хочешь спросить… Был грех один раз… Совестно… Больше пить не стану. Я очень по тебе тосковал. Придти было не в чем: пальто рваное и худое… Простудился, заболел… Думал, в вине забуду свое горе.

      – Не пейте, дядя Коля, водку! Не пейте, миленький! Вы тогда нехороший… Уж я не знаю, как и просить вас! Это ничего, что у вас пальто рваное. Мне ничего не надо, только вы приходите. Мне здесь хорошо! Если вы не будете пить, я всегда буду веселая и буду всегда ждать воскресенья.

      – Не буду, Наташечка, ведь я сам знаю, какая эта водка гадость. Пьяный и на человека-то не похож… Обещал тебе и не сдержал слова… Совестно!

      – Как я рада, что вы пришли… Я очень скучала о вас, о дяде Пете, о тете Маше, о Липочке… Вы сходите к ним и скажите, чтобы они непременно пришли ко мне…. А то я все одна и одна…. У девочек всегда по воскресеньям родные бывают…

      Не узнать было в этой веселой, разговорчивой девочке вечно скучающей, молчаливой Наташи Петровой.

      Какое счастье, когда возможно высказать все, что думаешь, излить душу перед человеком, которого любишь, который внимательно, участливо слушает каждое слово, для которого интересна каждая мелочь вашей жизни,