Сиротская доля. Клавдия Лукашевич

Он жалел всех, всем старался угодить и горячо любил маленькую Наташу.

      Наташа стояла понуря голову и воспоминания о прошедшей жизни вереницей проносились перед ней… Старшая воспитанница давно уже ушла; другие девочки тоже разбрелись – только человека три-четыре еще хихикали около новенькой. «Какая она тихоня! Ишь, как она смотрит сердито, – сказала бледная блондинка. Знаете, девицы, за что выгнали дядю Колю? Я вам скажу на ушко». Она стала шептать подругам что-то на ухо. Девочки громко смеялись.

      – Новенькая, иди-ка переодевайся! – раздался около Наташи голос старушки учительницы.

      Девочка переоделась в казенную форму и стала воспитанницей приюта.

      Жизнь в приюте

      Для Наташи Петровой наступила новая жизнь. Тихая, боязливая, неразговорчивая девочка не могла понравится новым подругам. В учебных заведениях любят тех, кто бесшабашно весел, смел, кто хорошо учится и помогает другим или кто может чем-нибудь поделиться, угостить…

      К Петровой никто не приходил, у нее ничего не было. Подруги сначала допытывались у Наташи:

      – Что же, Наташа Петрова, к тебе никто не приходит по воскресеньям?

      – Не знаю.

      – А будут ли к тебе приходить?

      – Да…

      – А гостинцы тебе приносить будут?

      – Не знаю…

      – Кто же к тебе будет приходить?

      – Дядя… Тетя… Еще другой дядя…

      – Они богатые?

      – Да… Впрочем нет… Не знаю…

      – Смешная ты… Не знаешь, богатые ли у тебя дядя и тетя…. У них денег много?

      – Нет, не очень много… Часто и совсем не бывает.

      – Что же они не идут?

      – Не знаю…

      – Наверно, они тебя не любят?

      – Не знаю!

      – Ну, Петрова… От тебя ничего не вытянешь… Все «не знаю, да не знаю»… В самом деле ты «Незнайка». Скучно с тобой.

      Между тем шло воскресенье за воскресеньем, а к Наташе никто не приходил. Первое время она все ждала… ждала мучительно и тревожно, Как ждут обещанного дети. Бывало, в воскресенье сидит она в уголке, тихая, задумчивая, и глаз не спускает с дверей приемной, в которую входят родные. При каждом движении ручки ей кажется, что откроется дверь и войдут дядя Петя, тетя Маша, Липочка… Или вдруг появится милый, дорогой человек, которого так нетерпеливо ждет и ждет Наташа.

      Она долгие часы смотрит на дверь, вся дрожит, вся замирает, и ее сердечко готово выпрыгнуть… Если бы пришел кто-нибудь родной, как бы обрадовалась девочка… бросилась бы навстречу, обняла бы и крепко поцеловала, поведала бы все, что пережила она, о чем ей хочется знать, и облегчила бы маленькую душу.

      Но время шло, и к Наташе никто не приходил. Сначала она не теряла надежды и горько плакала по ночам после обманутых ожиданий. А потом и ждать перестала. Сидит в уголке как в воду опущенная и с завистью посматривает на других. Вон маленькую толстушку Аню Ястребову как нежно ласкает мать: то голову поцелует, то щечку, то к себе прижмет, дает ей что-то, опять целует, Аня смеется – такая веселая, счастливая – что-то шепчет, обняв мать