Пересечение. Валерий Айрапетян

близилась к концу, впереди маячила следующая. С каждым днем мы всё менее ощущали усталость, встречая новое утро в состоянии радостного душевного подъема, готовые к труду и свершениям.

* * *

      Первый день второй недели нашего становления задался жарким уже с утра. После утренней тренировки, хозяйственных работ, разговоров о жизни и футболе, сдобренных наглядными примерами из богатой дядиной биографии, мы сидели в полном семейном составе за большим столом и заканчивали обед, наслаждаясь прохладой дома и вкусом окрошки. Дед Сергей не допел свою печальную песню и уже собрался отбыть к послеобеденному сну (вставая из-за стола, шумно отодвинул стул), когда в проеме двери появился растерянный дядя Саша и, выцепив взглядом Гранта, сказал: «К тебе». Сказал – и отступил в сторону. Из темной передней в гостиную вплыло большое и мягкое, складчатое и остро пахнущее женское тело, вспотевшее и явно взволнованное моментом. На обильных грудях, выпирающих из глубоко декольтированной кофты, проступили багровые пятна. Темное землистое лицо, составленное из полных, словно надутых изнутри и сдвинутых к вздернутому носу щек, гузки подбородка и узкой полоски лба, увенчанного рядком жидких завитушек, прятало крохотные черные глазки – едкие и беспокойные глазки маленького человека, близкого к большой цели.

      Шумная доселе гостиная смолкла и замерла. Обедавшие удивленно смотрели на вошедшую, на ее пылкие, лихорадочно вздымающиеся груди, на пухлые, унизанные тяжелыми перстнями пальцы, пытаясь каким-то образом соотнести визит этой женщины с любимым родственником.

      – Ах вот ты где, скотина! – вдруг закричала дама, целясь указательным пальцем в дядю Гранта. – Денег назанимал и уехал, а я, значит, сиди и расхлебывай!

      Все перевели взгляд на дядю Гранта, как если бы он отсутствовал и чудесным образом вдруг объявился. Дядя сидел, привалившись к стене, бледный и растерянный. Молчаливое большинство ждало ответа. Дядя нерешительно привстал:

      – Прошу, родная моя, давай не здесь…

      – Закрой свой рот!.. Просит он меня! Нет, вы только посмотрите!

      Дядя Грант виновато улыбнулся и ласково оглядел родственников, будто огладил большой незримой ладонью. Из всех возможных вариантов реакции этот был самым худшим. Если бы он швырнул в нее вилкой, и та вонзилась в глаз посмевшей заткнуть дядин рот женщине, это было бы еще куда ни шло – жестоко, но справедливо. Но искать помощи у тех, кто был готов искать помощи у тебя, кто снабдил тебя полномочиями сильного и непререкаемым авторитетом, – это никуда не годилось, это было дурно, было неправильно.

      Дед Сергей, словно человек, застигнутый врасплох радикулитом, недвижно стоял у торца стола, держась за столешницу, и перемещал взгляд от племянника к пышной женщине и обратно.

      – Грант, это кто такая? – с тревогой и удивлением спросил дед.

      – Дедо, это… это… это…

      – Забыл, да? А я вот напомню! – съязвила женщина, после чего громогласно обратилась к публике: – Я, если что, его жена. Скоро