Давайте все убьем Констанцию. Рэй Брэдбери

пролистал книгу: А, потом Г, Д (кино, ТВ, сериалы) и до самого конца; имена, имена из забытого года, имена, о господи, имена.

      – Соображай, – сказала Констанция.

      Я начал с начала. А – Александер, Альберт и Уильям. Б – Берроуз. В – …

      – О черт, – прошептал я. – Тысяча девятисотый. А на дворе тысяча девятьсот шестидесятый. – (Из-под вечного летнего загара Констанции проступала бледность.) – Эти люди. Почти все уже умерли. – Я уставился на фамилии. – По большей части телефонов бесполезно звонить. Это…

      – Что?

      – Это Книга мертвых.

      – В самую точку.

      – Книга мертвых, – повторил я. – Египетская. Из гробницы.

      – Прямиком. – Констанция замолчала.

      – Кто-то тебе ее послал? Записку приложил?

      – К чему еще и записка?

      Я перевернул еще несколько страниц.

      – Ни к чему. Поскольку никого практически не осталось в живых, подразумевается…

      – Скоро меня не будет.

      – Твоя фамилия станет последней в перечне?

      – Угу.

      Я затрясся и подкрутил нагреватель.

      – Гнусная выходка.

      – Гнусная.

      – Телефонные книги, – пробормотал я. – Мэгги говорит, я над ними пускаю слезу, но все зависит от того, что это за книги и какого года.

      – Да, все зависит от этого. И вот…

      Она вынула из сумки еще одну черную книжечку.

      – Открой.

      Я прочел: «Констанция Раттиган» и адрес ее дома на берегу – и открыл первую страницу. Фамилии были все на А.

      – Абрамс, Александер, Аллен, Алсоп.

      Я стал читать дальше:

      – Басс, Бенсон, Бертон, Болдуин, Брэдли…

      Кончики пальцев у меня похолодели.

      – Это ведь все твои друзья? Фамилии сплошь знакомые.

      – И что?

      – Не все, но большинство похоронены на Лесной Лужайке. И вот их откопали. Кладбищенская книга, – проговорил я.

      – И похуже, чем та, девятисотого года.

      – Почему?

      – Эту я уже несколько лет назад отдала. «Голливудским помощникам». У меня не хватало духу вычеркивать фамилии. Мертвые накапливались. Осталось всего несколько живых. Но я эту книжку отдала. И вот она вернулась. Я нашла ее вечером, после пляжа.

      – Боже, ты купаешься в такую погоду?

      – И в дождь, и в солнце. Возвращаюсь вечером, а она лежит во дворе, словно надгробие.

      – Записки не было?

      – Слов тут не нужно.

      – Господи Иисусе. – Я взял в одну руку старый справочник, а в другую книжечку Раттиган, испещренную буковками и цифрами.

      – Две почти что Книги мертвых.

      – Ага, почти что, – кивнула Констанция. – Посмотри сюда, сюда и вот сюда.

      Она показала мне на трех страницах три фамилии, каждая обведена красными чернилами и помечена крестиком.

      – Эти фамилии? Они какие-нибудь особенные?

      – Да, особенные. АВ мертв. Так, во всяком случае, я думаю. Но, видишь, они помечены? Помечены крестиками, и что бы это значило?

      – Кандидаты на тот свет? Следующие?

      – Да, то есть нет, не знаю, только мне страшно. Гляди.

      Фамилия Констанции,