Михалыч (сборник). Александр Блик

Смотри в глаза.

      Глаза её были весёлые, и обучение шло легко.

      – А как о посуде говорят?

      – Можно потрогать ногтем вот так, – она пощелкала подставочную тарелку и пустой бокал, – и сказать: «О, саксонский фарфор! О, чешское стекло!» Или «О, это не саксонский фарфор. Но тоже приличный!» Потом начинай мне пересказывать книжку про фарфор и стекло. Помнишь, тебе дарили такую? А я буду складывать ладошки: «Как интересно, Михалыч. Вы такой знаток, просто прелесть! Не то, что ваш друг Борис».

      Мама шевелила ресницами и тихонько смеялась. Я даже не сразу понял, что «ваш друг Борис» – это мой друг Борька.

      Принесли паштет, разложенный по маленьким золотистым тарталеткам. Я вспомнил про салфетку и начал прилаживать её себе на грудь.

      – Ни в коем случае, только на колени. А из тарталетки ешь только содержимое, саму её не ешь. Не положено.

      – Но она вкусная! – я успел откусить. – И довольно красивая по форме!

      – Вот этим и воспитывается сдержанность, Михалыч. Кстати, как поживает твоя симпатия Танечка?..

      Было и про «не наклонять тарелку с остатками супа», и про «не расставлять широко локти». И про всякое такое. Но больше всего мне запомнилось про сдержанность и тарталетку, которую нельзя.

      Колыбельная

      Бабушка сидела в кресле и вязала. Я сидел напротив с аккордеоном. На табуретке. Играл застольную песню из оперы «Травиата». Она слушала и вязала.

      – Бабуля, может, ну её, эту застольную! Я уже выучил. Давай сыграю тебе «Шар голубой» и пойду. Борька ждёт. Уже свистит со двора.

      – Нет уж, Михалыч. Играй «Травиату». У тебя по отдельности, левая рука – хорошо, правая – хорошо. А обе вместе – плохо! Вот Миша придёт с работы, сыграешь ему и пойдешь к своему свистуну Борьке.

      Я поиграл ещё. Потом сказал:

      – Сидят слоны и вяжут…

      – Это я-то слон, что ли? – бабушка обиделась. Она была небольшая и худая.

      – Нет, бабуля. Это твоя подруга Домна Михайловна слон, а ты изящная…

      – Не смей такое говорить, Михалыч. Мал ещё, не понимаешь. Домна – роскошная представительная женщина!

      – Роскошная так роскошная. Согласен. А про слонов я анекдот в лагере слышал. Абстрактный.

      – Абстрактный, упаси бог, не политический?

      – Нет. Это про животных. Рассказать?..

      – Тебе лишь бы не играть…

      – Так вот… Сидят слоны и вяжут. А над ними пролетают три с половиной зелёных крокодила. Половинка тормознула и спрашивает: «Слоны, вы чего это вяжете?» А слоны отвечают: «Скоро зима!»

      Бабушка перестала вязать.

      – И что? Всё? И что смешного?

      – Так он абстрактный. Половинка летает, слоны сидят…

      – А что абстрактного? Зима реально скоро. И зим у человека в жизни не так много. От силы сто. Или около того. Слоны и крокодилы живут примерно столько же. Если повезёт. Впрочем, и человек, если повезёт… Вон, дедушка твой и до половины крокодила не дотянул. Крым сдал, пить стал и помер. Мише и шести не было.

      Я знал, что красные перешли Сиваш и взяли Крым. И не хотел опять выслушивать.

      – Бабуля,