Весь мир Фрэнка Ли. Дэвид Юн

уровня.

      – Слушай, – говорю я ей, – а я никогда раньше не замечал, что у тебя есть ssangkkeopul.

      Джо пытается посмотреть на свои веки, это выглядит забавно.

      – Они почему‐то появились после пубертата. Мама говорит, из‐за них у меня усталый вид.

      Она закрывает глаза и пальцами оттягивает веки в стороны, чтобы распрямить складки.

      – Перестань, ты чего? Это как та фигня – «японцы, китайцы, покажите яйца».

      – Блин, это было дерьмово.

      – Прости, что напомнил.

      «Японцы, китайцы, покажите яйца» – эту расистскую дразнилку мы в детстве часто слышали от белых детей. При этом они оттягивали пальцами уголки глаз, чтобы точно быть «как китаеза».

      – Да ладно, – говорю я. – У тебя красивые глаза, и не надо с ними ничего делать.

      Тут Джо начинает смеяться, как она это обычно делает – ики-и-кик-хок-ик-ик-ик, – потому что одновременно происходят две вещи: за взрослым столом все замолкают и замирают, как сурикаты, а в песне поют буквально вот что:

      You’re beautiful just the way you are.

      Girl, you know you’re a shining star[21].

      – Вот черт! – говорю я и тоже начинаю смеяться.

      – На счет «три» поворачиваемся к взрослым, – говорит Джо. – Раз, два, три!

      Мы поворачиваемся к столу взрослых, и те снова начинают разговаривать. Я чувствую возможности, которые открывает безграничная власть. Я заполучил полный контроль над разумом родителей. Папа подходит к нам, щелкает каблуками и становится по стойке смирно. Клянусь, что он даже раздумывал о том, не отвесить ли поклон, но в конечном счете решил, что это уже лишнее. Он видит, что вина в моем бокале практически не убавилось.

      – Ты не пить вино?

      – Папа, я так объелся, что сейчас блевану.

      – Фу, – говорит мама.

      – Не желаешь ли посетить блеванториум, чтобы мы могли еще поесть? – спрашиваю я у Джо.

      – Это отвратительно, – отвечает она и, хихикая, толкает меня в плечо.

      И родители снова замолкают, словно кто‐то щелкнул выключателем.

      Наконец нам пора уходить. Мы с Джо наносим родителям последний, решающий удар, чтобы подтвердить серьезность начавшихся сегодня отношений.

      – Пойду разогрею машину, – говорю я.

      По южнокалифорнийским стандартам стоит ужасный холод – на улице всего 15 градусов по Цельсию, а мама любит, чтобы в салоне было тепло, хоть так и выше вероятность того, что папу вырвет в одноразовый стаканчик. Я выхожу на улицу, и Джо следует за мной. Мы делаем все так, как запланировали: я завожу мотор, включаю печку и вылезаю из машины, а потом прямо перед открытой дверью дома Сонгов я наклоняюсь к Джо и делаю вид, что целую ее в щеку.

      – Мы с тобой пара долбаных панд в зоопарке, – шепчу я Джо на ухо.

      Она смеется.

      Дайте я вам кое‐что расскажу. Я живу для того, чтобы смешить людей. Родителей, родственников, любимых – всех. Умение рассмешить – важная штука. Если вы этого по какой‐то причине не умеете, то научитесь. Учитесь так, словно готовитесь к экзаменам. Если вам не повезло и вы не встретили в жизни человека, который

21

Ты прекрасна такой, какая ты есть. Малышка, ты же знаешь: ты сияешь, как звезда (англ.).