Долгий путь в лабиринте. Александр Насибов

последний ковш. Уходить! Как можно скорее уходить, чтобы к рассвету оставить далеко позади и эту халупу, и, главное, хутор!

      Но как объяснить старикам, почему не останутся на ночь? Люди едва не погибли в степи от жажды, устали до полусмерти. Наконец отыскали пристанище. И вот, не отдохнув, снова пускаются в путь. Пасечники непременно расскажут о странных путниках. Потянутся нити. Можно не сомневаться, что концы окажутся у бандитов.

      Как же быть? Попросить стариков, чтобы помалкивали? Это вдвойне опасно: если еще не возникли у них подозрения, после такой просьбы обязательно появятся.

      А хозяйка уже приглашала к столу. Шагин и Саша жадно глядели на хлеб, нарезанный крупными ломтями, на миску с густым коричневым медом – теперь, утолив жажду, они испытывали жестокий голод.

      Всплеснув руками, старуха поспешила в сени и вернулась с плошкой, в которой лежал пяток яиц цесарки – в мелких коричневых крапинках, с остренькими носами.

      Шагин поблагодарил хозяев, но от угощения отказался: они не голодны, недавно ели. И надо спешить – жинка в таком состоянии, что нельзя терять времени. Это счастье, что неподалеку расположен хутор. Там они наймут лошадей и поспешат в село, где есть фельдшер…

      К хутору вела едва различимая колея. Пройдя по ней с сотню шагов, Шагин и Саша круто свернули в сторону. На ходу они ели хлеб и сваренные вкрутую яйца, которые в последний момент все же сунула им сердобольная пасечница.

      – А они ничего, эти старички, – сказала Саша, откусывая от аппетитной горбушки. – Вот бы пожить с ними неделю, не зная забот…

      – Я страсть как люблю с пчелами возиться. – Шагин мечтательно улыбнулся. – У отца моего было с десяток колод, так я от них ни на шаг. И пчелы меня знали, не трогали…

      – Вот и вернемся, когда с бандами рассчитаемся. Надо же отблагодарить добрых людей. Съездим сюда, Андрюша?

      Шагин кивнул. Он думал о том, что не так уж близко время, когда степи и леса страны очистятся от банд и чекисты смогут ездить в гости к знакомым пасечникам. Но он не хотел расстраивать Сашу и потому промолчал.

      Скоро должен был наступить рассвет. Всякий раз в это время они подыскивали укрытие для дневки – нагромождение камней, кустарник, балку… Но сейчас они не помышляли об отдыхе. Скорее в степь, подальше от всяких дорог, чтобы затеряться, исчезнуть в темной, бескрайней равнине!..

      На индиговом небосводе потускнели звезды. Небо стало светлеть. Потом из-за края степи устремились вверх волны зеленого огня. Горизонт заалел, вскоре зарево охватило полнеба. И тогда взошло солнце.

      – Жаркий будет денек, – проговорил Шагин. – Ну да нам не привыкать, верно, Саша?

      Она нe ответила – шла согнувшись, обеими руками поддерживая тяжелую ношу. За время отдыха в доме пасечника перестала сочиться кровь из натертых портфелем ран. Он присох к телу. Сейчас все внимание Саши было сосредоточено на том, чтобы не сделать резкого движения, не оступиться. Иначе, как это было уже не раз, лопнет корка запекшейся крови, вновь начнет мучить боль.

      Шагин только посмотрел на Сашу и все понял. Он чуть замедлил шаг,