Забытый рубеж. Владимир Голубев

как детей, от дождя их к груди.

К. Симонов

      День выдался душным. С раннего утра во дворе больницы имени Семашко, ещё нарекаемой местными по старорежимной памяти Солодовниковской, по фамилии выстроившего её купца, крики и скрип подвод. Несколько раз подъезжали машины, гудя на всю округу и нервно сигналя сторожу, чтобы он поскорее раскрыл ворота.

      Анна отвернулась на очередной рёв клаксона от крашенной белой краской двери перевязочной и подошла к больничному окну, которое после мелких деревенских окошек ей казалось колоссальным. За мутным стеклом она разглядела кусты сирени, клумбы с цветами в виде звёзд, а во дворе две санитарные камуфлированные машины прижались к входу. В настежь распахнутые створки дверей заносили носилки с ранеными. Она, насколько это было возможно, принялась вглядываться в бледные от потери крови лица, словно выискивала среди красноармейцев кого-то близкого или даже родного.

      За спиной, в перевязочной, вновь заревела дочка. Анна вздрогнула, но та вскоре умолкла, будто глотала слёзки, и после опять-таки тоненьким голосом заголосила, скорее даже по-собачьи заскулила. Мать закрыла глаза.

      «Ой намучилось-то бедное дитятко», – подумала Анна и оглядевшись по сторонам – не смотрит ли кто – быстро перекрестилась. Но в широком коридоре никого не оказалось. Врачи и медсестры принимали раненых, даже ходячие пациенты старались помочь, кто чем мог. Только один хирург задержался, чтобы снять швы и напоследок, перед выпиской, самому обработать раны у прооперированной неделю назад малышки.

      – Получайте, мамаша, вашу дочку! – раздражённо сказал хирург, выйдя из перевязочной. – И поспешайте домой, сами видите, что у нас тут творится. Знаете ли, война!

      – Спасибо, благодетель! – только и промолвила Анна.

      Врач хотел уже было уходить, но вдруг остановился, словно припомнив что-то очень важное или желая извиниться за свой тон, и добавил растерянной матери:

      – Покормите ребёнка и сами обязательно пообедайте. Вы на чём будете добираться до дома?

      – Пешком, пассажирский пароход теперь уже не ходит. Может, кто и подвезёт?

      – Да, понятно. Ещё забыл, обязательно дождётесь медсестру: она даст вам необходимые лекарства для обработки ран, я распорядился. И смотрите, если вдруг загноится, немедля обращайтесь к доктору, ну если у вас там нет фельдшера или врача, то сразу приходите в больницу. Хотя, сами видите, что вокруг творится. Потому Ниночке лучше выздороветь самой, а нам надо оперировать не детишек, а раненых солдат.

      – Спаси вас бог. Я за вас молиться буду. Вот только идти сюда мне больно далече, но я осилю.

      – Вы что такое старорежимное говорите, мамаша? А вдруг нас кто услышит?

      – Простите меня, дуру деревенскую.

      Опустив руки в карманы халата, он развернулся и направился в сторону центрального входа, и каждый его шаг гулко отдавался в высоких потолках. Халат на спине врача натянулся, и она явственно видела, как он, по-стариковски