Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

на комфорт. Руки, вместо того, чтобы покоиться на простынях, чуть парили над матрасом. Ноги так же. От лица во все стороны отходили тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы.

      – Дышите нормально, – сказал блёсен, склонившийся надо мной.

      Блёсен! Подводный житель!

      – Я что, в Рамбле? – я рискнула открыть рот.

      – Да. Я установил вам маску. Давление и гравитация сейчас нормализуются.

      И действительно – мои безвольно зависшие в воде ладони вдруг опустились вниз, будто я на поверхности, а не глубоко-глубоко в море. Я осторожно пощупала лицо. Глаза, нос и рот скрывала мягкая, прохладная наощупь накладка. Сквозь нее всё выглядело ярче, чем должно: предметы светились, будто белый цвет под ультрафиолетом, а самые темные оттенки слегка пульсировали.

      Эта маска – волшебное изобретение безрассудных смельчаков, которые однажды, лет эдак пятьсот назад, решили, что им надоело жить на земле. Поэтому они ушли под воду. Но на глубине людям не хватает воздуха. Да и сопротивление мешает передвигаться с привычной скоростью. И с распространением звука надо что-то делать.

      Смельчаки были еще и умными, поэтому изобрели хитрое устройство – маску, избавляющую от вышеперечисленных неудобств.

      Сегодня мы называем подводных жителей блёснами. Есть тут, в Рамбле, и другие – рыбьеголовые, настоящие туземцы. Обе расы уживаются мирно: на праздничных открытках их всегда рисуют в обнимку.

      – Вы спасли нас? – спросила я врача-блёсна.

      Он кивнул, не вдаваясь в подробности. Потом отошел в другой конец палаты и начал обрабатывать мои вещи… Я с любопытством следила за процессом.

      В Рамбле интересно обращаются с теми предметами, которые мокнут в воде – бумажниками, книгами, одеждой и так далее. На них выпускают сухоняш – улиток-переростков, которые, ползая, оставляют за собой слизкий фосфоресцирующий след. Этот след – специальная мембрана, которая сохраняет предмет сухим даже на дне моря. Дай улитке порезвится на твоём вечернем платье – и можешь смело нырять в нем в бассейн, если градус вечеринки позволяет.

      Таких сухоняш блёсны с успехом продают в сельские районы Асерина: там они очень высоко ценятся этнологами и странствующими целителями, которые, бывает, на много дней увязают в проливных дождях Туманного Нагорья…

      С моей летягой сухоняша справилась быстро. А вот раздутый, как мечты старлеток, рюкзак Мелисандра заставил ее опасливо попятиться. Блесён критически посмотрел на улитку; потом заглянул в рюкзак, покопался там, изумленно воскликнул что-то и быстро вышел из палаты.

      Тотчас двери снова распахнулись, и в помещение ворвался Мелисандр. С непривычки мне показалось, что на него напала огромная прозрачная медуза, которая подмяла лицо саусберийца и теперь пытается его сожрать. Громкий вопль, исторгнутый Кесом, только подтверждал эту сюрреалистичную иллюзию.

      Впрочем, это оказался вопль ликования.

      – Мы живы, Ти! Мы живы! – буйно радовался Мел, тряся меня за плечи.

      Я рассмеялась, так