Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

по бокам. Ну как. Мелисандр-то поднял легко, как пакет с молоком, а вот я, доходяга, со скрипом. Пошатываясь на ходу, я старалась не отставать от патологоанатома, целеустремленно тащившего ношу обратно в большой зал. Кодовый замок на крышке сундука таинственно мерцал лиловым. Вобьешь не ту последовательность и попытаешься открыть – поприветствуешь проклятье.

      В Шолохе, кстати, такие замки под запретом – считаются негуманными. Раньше я очень гордилась этим фактом – типа, хей, смотрите, какие мы милые и продвинутые, заботимся даже о ворах! Ценим жизнь человеческую, ха! Но потом я поняла, что у нас, зато, есть смертная казнь без суда и следствия, – под которую я сама чуть не попала… Так что нет. Не так уж и плохи замки.

      Я подбежала к высокому двухстворчатому окну и открыла ставни. Холодный ночной воздух влажно, как щенок, лизнул мне нос. Я посмотрела вниз. Три этажа, дальше – небольшой плац из черных булыжников, хилые игольчатые кусты и высокий забор.

      – Будем надеяться, сработает, – прошептала я, помогая Мелисандру затащить сундук на подоконник.

      – Три этажа, детка. Точно сработает.

      Саусбериец толкнул сундук наружу. Ларь, скрипнув петлями, ухнул в пустоту. Мы перегнулись через подоконник, с замиранием сердца наблюдая за его падением. Длилось оно недолго. Повстречавшись с мостовой, сундук жалобно всхлипнул, взвизгнул, расплющился и раскололся в щепу.

      Сиреневое облачко, спиралью взметнувшееся из кодового замка, обволокло порушенную тару. Обычно в таких случаях проклятие бросается на взломщика, но тут взломщика не нашлось. Облачко в нерешительности поплыло прочь по пустому двору Арсенала.

      В дверь у нас за спиной заколотили.

      – Льовен! Открой! – раздался голос первого охранника. Льовен на полу слабо завозился. Мел запрыгнул на подоконник.

      – Мне страшно, – пискнула я не своим голосом.

      – Да мне тоже, – патологоанатом отмахнулся и снял штаны. – Что им стоило выдать охране нормальные плащи, да? Нам бы пригодились! А так – ходят в сутенерских комбинезончиках, позорище, – попробовал пошутить он, белея в ночи кальсонами.

      Я судорожно перекручивала свою многострадальную летягу, как будто выжимая после стирки. Буквой «Х» сцепив получившийся жгут со штанами Кеса, я растянула в руках импровизированный канат длиной метра полтора. Негусто, но хоть что-то!

      Идею я взяла из своего богатого ученического опыта… Как-то раз мы с Кадией и Дахху взобрались на крышу магистра Орлина – убегали от рассерженного вепря, на котором Дахху тренировал заклинание чистки зубов. Забраться-то мы забрались, а вот вниз спуститься не получалось: адреналина уже не было, а как в нормальном состоянии сползти по абсолютно плоской деревянной стене трехэтажного коттеджа – мы не знали. Короче, по итогам мы знатно развеселили самого магистра Орлина, сплетя из трех своих мантий такую чудесную «сосиску», что развязывать ее пришлось заклятьем.

      – Удержишь? – заволновалась я, глядя, как Мел наматывает на ладонь противоположный от меня конец «каната».

      – Да.

      Саусбериец