Жизнь ненужного человека. Максим Горький

ты это?

      – Говорил.

      – Зачем?

      – Не знаю…

      Кузнец, не снимая руки, оттолкнул голову мальчика и, глядя ему в глаза, серьёзно сказал:

      – Разве небо чёрное?

      Евсей тихонько пробормотал:

      – А какое же, если она не видит?..

      – Кто?

      – Танька…

      – Да! – сказал кузнец и, подумав, спросил: – А огонь чёрный? Это ты зачем выдумал?

      Мальчик молчал, опустив глаза.

      – Ну, говори, – чай, не бьют тебя! Зачем ты её этакое болтаешь, ну?

      – Мне её жаль, – шёпотом ответил Евсей. Кузнец легонько отодвинул его в сторону и сказал:

      – Больше с ней разговаривать не моги, слышал? Никогда. Ты, тётка Прасковья, будь покойна! Дружбу эту мы нарушим.

      – Трёпку бы дать ему! – посоветовала мать слепой. – Девочка жила тихо, никому не мешала, а теперь отойти от неё нельзя…

      Когда Прасковья ушла, кузнец молча взял Евсея за руку, вывел его на двор и там спросил:

      – Говори теперь толком – зачем ты пугал девчонку?

      Голос дяди звучал негромко, но строго. Евсей струсил и быстро, заикаясь, стал оправдываться:

      – Я – не пугал, я только так, – она всё жалуется: я, говорит, только чёрное вижу, а ты – всё… Я и стал говорить ей, что всё чёрное, чтобы она не завидовала… Я вовсе не пугал…

      Он всхлипнул, чувствуя себя обиженным. Дядя Пётр тихо засмеялся.

      – Дурак! Ты бы подумал – ведь она всего три года как ослепла, – ведь не слепой она родилась, после оспы это у неё. Значит, помнит она, что как светит. Экий ты глупый!

      – Я не глупый, – она мне поверила! – возразил Евсей, вытирая глаза.

      – Ну, ладно. Только ты не водись с ней… Слышишь?

      – Не буду…

      – А что плачешь – это ничего! Пусть думают, будто я тебя побил.

      Кузнец толкнул Евсея в плечо и, усмехаясь, добавил:

      – Жулики мы с тобой…

      Тогда мальчуган ткнулся головой в бок ему, спрашивая дрожащим голосом:

      – За что меня все обижают?

      – Не знаю, сирота! – ответил дядя, подумав.

      Обиды стали приносить мальчику едкое удовольствие, в нём туманно назревало убеждение, что он не такой, как все, потому его и обижают.

      Село стояло на пригорке. За рекою тянулось топкое болото. Летом, после жарких дней, с топей поднимался лиловатый душный туман, а из-за мелкого леса всходила на небо красная луна. Болото дышало на село гнилым дыханием, посылало на людей тучи комаров, воздух ныл, плакал от их жадной суеты и тоскливого пения, люди до крови чесались, сердитые и жалкие.

      Ночами по болоту плутали синие дрожащие огни, говорилось, что это бесприютные души грешников; люди сокрушённо вздыхали, жалея о них, а друг друга не жалели.

      Но они могли жить дружно и весело, – Евсей однажды видел это.

      У богатого мужика Веретенникова загорелся ночью овин; мальчик выбежал на огород, влез на ветлу и с неё смотрел на пожар.

      Казалось ему, что в небе извивается