Тайна оберега. Татьяна Милях

всё вздыхала и хрупкой ручонкой гладила Евсея по голове, так она и уснула, уткнувшись щекой в тюфяк.

      Проснулась девочка, услышав стон. Солнце, пробираясь сквозь узкие окошки обители, освещало каменную палату, торжествующе заявляя о начале нового дня. Прикоснувшись ко лбу княжича, маленькая сиделка поняла: у него действительно поднялся жар. Помня наказ Пелагеи, она смочила тряпицу в отваре и начала протирать тело раненного, а затем влила в рот несколько капель снадобья, оставленного знахаркой. До обеда Евсей метался в бреду, а когда явилась Пелагея, он неожиданно затих. Ведунья снова обработала раны, поменяла повязки и, заметив утомлённый вид своей помощницы, приказала:

      – Иди, передохни, я сама с ним посижу, – строго посмотрела она, но Таяна, насторожено взглянув на женщину, не двинулась с места. – Иди, говорю! Лучше ему, – успокоила девчонку Пелагея.

      – Я вот здесь в уголке прилягу, – проговорила Таяна и развернула соломенный тюфяк, но только девочка коснулась головой жёсткой подушки, как моментально уснула. Проспала правда она недолго, а открыв глаза, снова подсела к Евсею. Пелагея как раз сменила парню повязку.

      – Почему он не шевелится? – испугано взглянула девочка.

      – Успокойся, спит он. Можешь и сама ещё поспать, – посоветовала знахарка и отправилась помогать другим больным, но Таяна отдыхать так и не ушла.

      День прошёл в обычных заботах, но вечером девчонка, несмотря на усталость, опять наотрез отказалась уходить ночевать в келью, а устроилась на своём тюфяке неподалёку от княжича. Всякий раз, когда он начинал стонать или бредить, заботливая сиделка просыпалась и смачивала губы раненого отваром, а убедившись, что он затих, возвращалась на свою солому.

      На следующий день на пороге монастырской палаты появился Прохор Долматов. Хотя у боярина у самого была перебинтована голова и правая рука, держался он вполне уверенно, а увидев княжича, страшно обрадовался.

      – Евсей! Господи, а я всё поле брани облазил! – поспешил Прохор к лежаку. – Уж и не надеялся живым сыскать! Ладно мужики подсказали, куда отвезли тебя.

      Таяна, строго взглянув на мужчину, проговорила:

      – Не слышит он, плох ещё.

      Долматов нахмурился:

      – Так что ж он здесь лежит, словно холоп безродный? Никто не заботится о княжиче, не присматривает.

      – Как это не заботится? Я за ним хожу! – надула губки девочка.

      – Тоже мне сиделка, – презрительно фыркнул Прохор. – Я его забираю. В Одинцово к сродственнику доставлю. Там и уход достойный ему будет.

      – Тогда и меня бери! Не отпущу одного!

      – Ну и зачем мне лишняя обуза? – удивлённо вскинув брови, хмыкнул Долматов. Тебе ещё сопли подтирать…

      – Зря боярин напраслину наговариваешь, – вдруг вступился здоровяк, которому Таяна помогала добраться до телеги. – Да если бы не эта Муха, уж похоронили бы твоего княжича. Она ночей не спала, всё его выхаживала. Спасибо должен девчонке сказать, а не ругаться, – пристыдил воин Прохора.

      – Всё равно лучше ему