Тайна оберега. Татьяна Милях

как конная разведка доложила, что гетман выступил из Вязем¹⁸.

      – Не удастся полякам подобраться неожиданно, – услышав донесение, довольно отметил Пожарский.

      Ополчение опередило врага всего на день. Опытный полководец Ян Ходкевич, хорошо показавший себя в битвах со шведами, привёл большой обоз припасов и целую армию хорошо обученных вояк. Кроме его личной двухтысячной дружины к стенам русской столицы явился восьмитысячный отряд запорожцев, полторы тысячи пехотинцев-наемников, проходимцев всех мастей и вероисповеданий и выделенная королём Сигизмундом литовская конница, венгерская кавалерия. В целом вражеское войско насчитывало около четырнадцати тысяч бойцов, а в Кремле ещё засел трёхтысячный польский гарнизон, готовый ударить в спину ополченцам.

      Пелагею с Таяной разместили в шатре вместе с монастырскими послушницами. Готовясь к поступлению раненых, женщины целый день были заняты работой: кипятили воду и готовили отвары, скатывали бинты и устраивали лежаки, а с наступлением темноты, получив возможность передохнуть, Таяна присела у шатра и с тревогой вглядывалась в полыхающие вокруг походные костры. Люди собрались со всех концов земли: устал народ от безвластия и порождённого им беззакония, а уж сколько накопилось злости на захватчиков, и говорить не приходилось.

      Конец августа радовал тёплыми деньками, но ночи стали прохладными, и ополченцы жались ближе к огню. Тихо переговариваясь, мужчины отдыхали и, готовясь к предстоящей битве, чистили оружие, проверяли порох и точили клинки. Все понимали, для многих предстоящий день станет последним, но люди были готовы отдать жизнь во имя великой цели: освобождения родной земли. Лагерь постепенно затих, лишь оклики часовых нарушали безмолвие, взметаясь к шпилям башен крепостных стен.

      Первое сентябрьское утро выдалось бодрящим и свежим. Над Москвой-рекой зыбким покрывалом стелился молочный туман, а крупные капли росы, скопившиеся на травах, обещали по-летнему ясный день. Но природа не радовалась утреннему пробуждению: воздух звенел гнетущей тишиной, прибрежные кустарники в трепетном ожидании чего-то страшного настороженно замерли, а река, словно крадучись, несла свои воды, не издавая ни звука, ни единого всплеска. И вот, нарушая напряжённое затишье, издалека донёсся размернный гул. Топот тысяч копыт и хриплый лязг стали становились всё явственней, превращаясь в единый зловещий рокот. Солнце, успев разогнать туман и осушить росу, поднималось всё выше и, отражаясь от начищенных доспехов захватчиков, угрожающе мерцало. Ближе к полудню полчища врагов переправились через реку неподалёку от Новодевичьего Монастыря и, готовясь к бою, выстроились шеренгами.

      На Девичьем поле тысячи русских ратников, сжимая в руках пищали, сабли, а кто и простые топоры пристально изучали холёного неприятеля. Перед ними выстроилась тяжёлая конница, вооружённая копьями, саблями, короткими ружьями, кончарами¹⁹ и палашами²⁰.

      – Смотри-ка, прямо архангелы небесные, –

18

Вязем – поселок в 40 километрах по Смоленской дороге от Москвы

19

Конча́р (польск. Koncerz) – меч с прямым, длинным (до 1,5 м) и узким трёх- или четырёхгранным клинком. Такой меч был эффективен для пробития кольчуг, бехтерцев, шерстяных бурок. Использовался в основном конными воинами. В бою он удерживался одной рукой, и удар наносился за счёт скорости и массы коня (нередко он использовался как «запасная пика»). В пешем бою, чтобы пробить латы, его держали двумя руками. Польские крылатые гусары, помимо сабли, часто имели кончар, который использовали в случае если ломалось копьё. Если саблю носили на поясе, то кончар крепили к правой луке седла, как чисто кавалерийское оружие. Гусары использовали кончары длиной 5 футов для добивания упавшего на землю противника.

20

Пала́ш (от тур. pala – «меч», «кинжал») – рубяще-колющее клинковое холодное оружие с широким к концу, прямым и длинным – до 100 см – клинком, который может иметь двустороннюю, чаще всего – одностороннюю или полуторную заточку, со сложным эфесом.