Погоня за химерами. Уолтер Кенни

мебелью, это выглядело жутковато.

      Откашлявшись, чтобы придать голосу уверенности, я хотел было разрядить ситуацию каким-либо шутливым замечанием, но Вебстер перебил меня:

      – Слушай, Диккинс, позволь дать тебе совет. Дружеский совет. Ты здесь человек новый и многого ещё не знаешь. Так вот, не торопись верить всему, что слышишь и видишь, ладно? Обещай хотя бы поразмыслить об этом, даже если сейчас тебе непонятно, что я имею в виду. Договорились?

      На первом этаже вдруг раздался взрыв смеха, и тут же до нас донёсся возмущённый вопль Глории:

      – Вебстер, засранец, верни нам Диккинса! Чем вы там занимаетесь, чёрт возьми?! Я же запретила тебе поить его той зверской отравой, которую ты называешь своим фирменным коктейлем!

      Согнав с лица серьёзное выражение, Вебстер сделал приглашающий жест в сторону двери и, нахмурившись, устало произнёс:

      – Пойдём вниз, а то она не отстанет. Будет вопить так, что её услышат даже в Британской Колумбии.

      Спустившись, я вслед за ним вошёл в просторную гостиную, где нас уже дожидались остальные. Первое, что бросалось в глаза при входе в комнату – огромный камин, облицованный галечником. В нём ровно и приветливо горел огонь, щедро распространяя тепло, и я сразу же затрясся в ознобе, стараясь всеми силами это скрыть.

      Пока я расправлял свою мокрую одежду на стуле, стоящем возле пылающего камина, Вебстер и Глория отчаянно спорили, стоит ли будить Томаса или он только всё испортит. В их разговоре всё время мелькала аббревиатура АННП, и я начал всерьёз задаваться вопросом, как поведут себя эти люди, когда поймут, что я примкнул к ним под выдуманным предлогом, желая всего лишь обогреться, переждать ливень и не имея никакого понятия о том, какова цель их собрания. (Тогда я ещё не знал, что все они постоянно живут в Доме, не будучи связанными между собой ни семейными, ни родственными узами.)

      Пока длилась вся эта возня вокруг Томаса, Марина с отсутствующим видом листала небольшую книжицу, обёрнутую лиловой замшевой бумагой, и время от времени вскидывала на меня смеющиеся глаза. Эти взгляды заговорщиков не остались незамеченными.

      Глория, которой быстро надоело препираться с Вебстером, стремительно придвинулась к Томасу и, прикладывая к пухлым губам ладошку с ярким маникюром, издала в непосредственной близости от его левого уха оглушительный индейский клич.

      Моментально проснувшись, Томас с обиженным видом невнятно выругался и отодвинулся от Глории как можно дальше. Она же, довольно улыбаясь, хлопнула в ладоши и провозгласила, растягивая гласные, как конферансье низкопробного стрип-клуба:

      – Ну, что же, собрание нашей Ассоциации непризнанных и неиздаваемых писателей, сокращённо АННП, можно считать открытым! Рассаживайтесь поудобнее, дамы и господа, мы начинаем!

      Писателей?.. Непризнанных и неиздаваемых?! У меня на лице отразилось изумление, которое осталось незамеченным остальными только из-за того, что Вебстер, протискиваясь к своему месту, сунул мне в руку круглый бокал,