Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева

Он угрюмо дожёвывал хлеб. Будто она кладовкой командует и может что-то давать кому хочет и когда хочет.

      – Уйди, а, – попросил он. – Я после пузырчатки, мне и без тебя погано.

      – Уйду, сейчас уйду, ты не сердись, Угрюмый, я всё сделаю. Ты только… только ты…

      – Ну, чего заладила? Договаривай и выметайся.

      – Ты… ты ведь спальником был, – она остановилась, и он ждал, чувствуя, как леденеет, наливается холодной тяжестью лицо, а она уже продолжала, – если приспичит тебе, не трогай моего, ну, прошу тебя. Я помогу, уговорю кого, ну сама… я ещё могу, Угрюмый…

      – Уйди, – тихо сказал он.

      И его сил только и хватало сейчас, чтоб не ударить её. Она поняла и с удивительной для её толщины ловкостью бесшумно исчезла. А он как сидел, так и повалился на нары и бил, бил кулаками по гладким отполированным телами рабов доскам, не чувствуя боли, пока не обессилел и заснул…

      …Утро было пасмурным. Эркин проснулся, как только встала Женя. Полежал, пока она одевалась, а когда она ушла на кухню, откинул одеяло и сел на постели. На стуле у кровати лежали его штаны и рубашка. Он оделся, посидел ещё на краю кровати и осторожно встал. В сером утреннем полумраке пошёл на кухню. Женя возилась у плиты. Оглянулась на стук двери и улыбнулась.

      – Доброе утро. Ну, как ты?

      – Доброе утро, – он улыбнулся в ответ. – Хорошо. Совсем хорошо.

      От огня сумрак в кухне не серый, а тёплый красноватый. И от запаха еды сладко щемило под ложечкой.

      – Пойду Алиску будить, ты пригляди за плитой, ладно?

      Он кивнул, и она пробежала в комнату. Эркин подошёл к плите и приоткрыл топку. Та-ак, она бы ещё полбревна заложила. Осмотрел прислонённые к плите сбоку поленья. Крупно колоты, под большую топку. В имении мельче кололи. Но он нащеплет лучины, было бы чем. А пока… он взял пару поленьев потоньше и подложил их. Зибо, покойник, спасибо ему, многому выучил.

      – Эркин.

      Он оторвался от огня, обернулся к ней.

      – Я ж к плите не подойду.

      Он захлопнул дверцу и отошёл к окну. Алиса, сопя и фыркая, умывалась у рукомойника. Женя, быстро переставляя кастрюли и не оборачиваясь, командовала.

      – Алиса, про шею не забудь. Вытирайся и марш к столу. Эркин, руки вымой и туда же. Давай-давай, у меня времени в обрез.

      Он послушно обмыл руки, хотя запачкать их никак не мог, и пошёл в комнату.

      И не сразу понял, что изменилось. Кровать застелена, стол накрыт. Он ещё раз взглядом пересчитал чашки. Три. Она что же… Алиса уже сидела за столом и крутила, играя, свою чашку. А Эркин стоял и оторопело смотрел на стол. Три чашки, три тарелки, три ложки, большая тарелка с нарезанным хлебом, сахарница.

      – И долго ты будешь стоять? – Женя поставила на стол низкий и широкий кофейник. – Молоко кончилось, будем чай пить, – и опять убежала.

      – Ага, – радостно согласилась Алиса.

      «Значит, это чайник», – зачем-то подумал Эркин.

      Женя принесла кастрюлю с кашей. Разлила чай, разложила кашу, а он никак не мог выйти из столбняка. И Жене пришлось почти силой усадить его за стол.

      – Ешь.

      Он несмело, неловко взял