Акварели. Стихи и поэма. Геннадий Васильев

      1

      Был январь.

      На станции «Тайга»

      мы вошли в святилище буфета.

      Столики на выгнутых ногах

      приняли измученных поэтов.

      Мы вина спросили, а еда

      нас тогда не слишком занимала.

      На двоих была одна беда,

      да и та бедой не называлась.

      Бледный свет облизывал столы,

      обходя стаканы с темной влагой.

      Наши мысли были так стройны,

      что пера просили и бумаги.

      За окном кричали поезда,

      от перрона счастье уплывало.

      Нас манила дальняя езда.

      Шел январь.

      И денег было мало.

      Мы тянули терпкое вино.

      Был январь. Погода подвывала.

      Мы не знали, сколько нам дано, —

      вот беда.

      А горя было мало.

      2

      Редеют старые леса.

      Их не осталось

      Мой друг уходит на глазах.

      Виной – не старость

      и не усталость, не недуг

      непоправимый.

      Я сам – виной.

      И старый друг

      проходит мимо.

      Идет потерянный, ничей.

      Кому-то нужен?

      Река ссыхается в ручей.

      Мелеет дружба.

      Идет туда, где есть вино

      и нет вопросов.

      Нам было многое дано.

      Талант – как посох.

      И обопрешься, шаг шагнешь —

      туда ли? Так ли?

      К трактирной стойке припадешь —

      конец спектакля.

      В бокале крепкого вина

      утонет Вера.

      И вот – бессонница одна,

      и нет Гомера.

      …Поют хмельные голоса

      под хлопот кружек.

      Талант летит под небеса.

      Кому-то нужен?

      3

      А помнишь терпкое вино

      под бледный свет, под вой метели?

      Как много было нам дано!

      Как мало мы вернуть успели…

* * *

      Оле и Мише

      Вы, греки древние! Вы, славные этруски!

      И ты, Израиль – переполненный вокзал!

      Анализ крови показал, что я – не русский,

      но, к сожалению, кто я – не показал.

      Мой доктор, кланяясь истории болезни,

      под микроскопом каплю крови изучал.

      Его старанья оказались бесполезны:

      он не сумел сыскать концов моих начал.

      Туманно прошлое. А будущее – странно.

      Как жить, не зная – кто ты: курд или мордва?

      Какие страны для тебя – родные страны?

      Какие буквы для тебя – свои слова?

      Да так ли важно? Жизнь – сплошное лицедейство!

      Арапство Пушкину поставить ли на вид?

      В моей крови ничтожной толикой – еврейство,

      а по культуре я – простой космополит.

      Ну, вот и сказано. И можно ставить точку.

      Вот-вот двенадцать будет – середина дня.

      …В Москве живет моя единственная дочка,

      с еврейским мужем на два голоса звеня.

      Они звенят –