Акварели. Стихи и поэма. Геннадий Васильев

свет не озарит детали.

      Но – ремесло! Его мы обретали,

      глотая тьму и внемля пустоте.

      Оно теперь уводит за порог,

      мешает жить, полощет криком горло,

      и, подхватив, возносит к высям горним,

      хоть мир людей уже не так убог.

      И вот уж с кистью спаяна рука,

      и Чаша Озера явилась из тумана.

      И Бог вздохнул, раздвинул облака —

      и поглядел на мир глазами Пана.

      Три Грации

      Марине Саввиных,

      Румяне Внуковой,

      Анне Киселевой

      Явились мне три Грации вчера,

      одна другой прекраснее сестра.

      Явились наяву, а не во сне.

      Теперь живут три Грации во мне.

      Твоих картин магическая ясность,

      Твоих стихов кавказская пастель,

      Твоих романсов подлинность и страстность —

      и Светлый Лик, и Промысел, и Цель.

      Будь счастлив, Дом, в котором это было,

      в котором слово множится на звук!

      Живут цветы, хоть озеро остыло.

      Звучат стихи. Искусство сходит с рук.

      Зачем поешь, и пишешь, и колышешь

      Ты гладь холста, невинную досель?

      Мы – не вольны, нам все дается свыше:

      вот – Светлый Лик, и Промысел, и Цель.

      Прекрасен мир, где царство светотени,

      где слог в цене и музыка – в весне!

      По моему ль, по Вашему хотенью —

      прекрасен мир!

      Три Грации – во мне!

      Грузия. Фрагменты

      1

      О, горы Грузии! Языческий восторг

      и христианский трепет неподдельный!

      Горел сентябрь. Наш отпуск двухнедельный

      стоял в зените. Плавился восток,

      а вечерами запад напоказ

      катил закат на алой колеснице.

      И нам порой казалось: только снится

      нам вольный край по имени Кавказ.

      Тифлис дышал покоем и родством,

      струил вино и аромат хинкали.

      И «мамин хлеб» из дедовых пекарен

      был так пахуч, что пахло волшебством!

      И волшебством дышало всё: река —

      ее валы желтели под мостами, —

      и над рекой волшебный Пиросмани

      держал барашка в бережных руках.

      Волшебно пел булыжник под ногой,

      мы шли наверх, к короне Нарикала.

      И синева прозрачно намекала,

      что пропустить пора бокал-другой.

      Пылал в стекле рубиновый пожар.

      Бокал вскипал лозою Алазани.

      И мы у груши сердце вырезали —

      нас грушей щедро одарил Важа.

      И это было тоже волшебство —

      грузин Важа (хоть правильнее – Важа;

      порой, ища изящного пассажа,

      мы не щадим буквально никого!),

      и виноград, и сливы сизый бок,

      и спелой груши мягкая истома!..

      Нам хорошо. Мы далеко от дома.

      Тифлис дышал.

      И плавился восток.

      2

      Скульптор Акакий Кабзинадзе

      Бронза