Королевские дети. Жизнь хороша (сборник). Алекс Капю

под открытым небом и вывешивали его сушиться на солнце. В бураны и снегопад не выходили из хижины, иной раз дня по четыре. На новогодний день святого Сильвестра они построили тепловой аэростат и в полночь запустили его, а потом и дни стали уже длиннее. Постепенно таял снег, на крутых местах после полудня с грохотом сходили лавины. Горные тропы и перевалы ещё долго оставались непроходимыми, но на склонах, освещённых солнцем, уже пробивалась трава.

      Сурки просыпались из зимней спячки оттого, что талая вода заливала их норы. Они выползали на свет и потягивались своими затёкшими конечностями; после полугодового поста от них оставались лишь кости да шкурка. Но прежде чем пуститься на поиски корма, они спаривались, кувыркаясь по лугу, трепыхаясь и натужно дыша, слипаясь в один комок шерсти, потому что время в горах коротко; кто хочет успеть до наступления следующей зимы зачать потомство, выносить его и выкормить, тому не следует откладывать дело на потом.

      Мария и Якоб лежат на шерстяном одеяле на солнце, пьют родниковую воду и жуют вяленое мясо серн. Она положила голову ему на руку, он поёт ей песню, которую выучил в Шербуре.

      – Хочешь, я напою тебе песню Якоба?

      – О да! – говорит Тина.

      À la Claire fontaine m’en allant promener,

      J’ai trouvé l’eau si belle que je m’y suis baigné.

      Il y a longtemps que je t’aime, jamais je ne t’oublierai.

      Sous les feuilles d’un chêne je me suis fait sécher.

      Sur la plus haute branche le rossignol chantait.

      Il y a longtemps que je t’aime, jamais je ne t’oublierai.

      Chante, rossignol, chante, toi qui as le cœur gai,

      Tu as le cœur à rire, moi, je l’ai à pleurer…[1]

      – Красиво, – говорит Тина. – Как ты думаешь, Мария уже беременна?

      – Ничего про это не знаю.

      – Странно. Оба хороши собой и здоровы, молоды и влюблены и проводят полгода вместе в альпийской хижине, в снегах, укрытые от глаз, не имея никаких особых занятий, причём большую часть из этих часов – уютно и в согласии устроившись на медвежьей шкуре перед камином – и чтобы при этом не забеременеть?

      – Почём мне знать. Прихоть природы.

      – Может, они разругались? Знаешь, ведь когда люди так надолго заперты вместе, у них может развиться психологическая непереносимость другого.

      – У тебя могла бы развиться психологическая непереносимость меня?

      – А может, Мария заболела? Или у Якоба была проблема с этой его штукой.

      – У него не было проблемы с этой его штукой.

      – Но меня бы не удивило, если бы у него всё-таки была такая проблема. Это часто случается как раз у людей типа Тарзана. Вот именно у них.

      – Да прекрати. Не было у него таких проблем.

      – Почём тебе знать?

      – Вот как раз это я знаю. Ты сама увидишь.

      – И откуда тебе вообще известно, что Мария не беременна?

      – Оттуда, что в церковных книгах того времени нет записи насчёт родов Марии Магнин.

      – Ты что, смотрел эти книги?

      – Разумеется.

      – Может, она потеряла ребёнка в ходе беременности, или он родился мёртвым. Такое часто случалось в те времена.

      – Может

1

À la Claire fontaine: Французская народная песня (XVIII век)