Таёжная кладовая. Сибирские сказы. Таисья Пьянкова

Филька. – Мала блошка, да спать с ней тошно.

      – Не я ж на тебе женилась, – резонит Анчутка. – Ты мне спину-то не кажи. Не ставь спину-то стенкой! Я ж Семёну невесту подглядела.

      – Да ну! Не то Паучиху?

      – Дурак ты, Господи прости! Кто же это одной коростой другую лечит?

      – Да уж и не знаю, – тянет Филька, – кому он мог ещё поглянуться?

      – Паруня, та, что весной у Назарихи баню купила, в самый раз нашему шпарёнку.

      – Это Паруня, которая, говорят, от муженька своего убежала?

      – Она!

      – Так разве ж доброе дерево к трухлявому пню привьётся?

      – Много ты знаешь! Она пятно своё стелькой готова прикрыть. А ты видал какая? Эта лошадь двух мужиков прокормит. Только взять-то её – никто не берёт.

      – Ой, гуди, гуди… Брешете вы, бабы. Красота её глаза вам слезит. Скажи, сесть тебе на Паруню захотелось. Думаешь, кого горе согнёт, того и овца перемахнёт?

      – Ишь куда по жалобе поплыл – к берегу не притянешь. Нашёл тихую! Мужика бросить – она смелая…

      Ну, нонче – ночь, завтра – утро… Убаюкала Анчутка Филькину совесть, заговорила кровную жалость.

      – Ладно! – отмахнулся Филька от зуды. – Загляну на неделе к Паруне.

      Анчутка и неделить не стала. Из тёплой постели к Паруне явилась.

      – Ай, дрыхнешь, нагулявшись?

      – Не с твоим гуляно, не тобой пытано… – осерчала хозяйка. – Чего ты с утра, не оглядевшись, людей будоражишь? Дело, што ль, пытаешь?

      – Дело, Парунюшка, дело! Полный короб принесла. Слушай сюды. На неделе Филимон мой со сговором к тебе пожалует. Так уж ты не сусолься шибко-то, Парунюшка.

      – Ишь чо! – удивилась Паруня. – Али ты своему Фильке осточертела?

      – Вот уж наляпала! – усмехнулась Анчутка. – Да в нашем дворе женихов-то лопатой греби.

      – Уж не Петруха ли по мне занемог?

      – Не… Петруха ж остолоп ещё. Семён квохчется. Сам-то он, вишь, какой стеснительный?

      – Буде вракать! На кой леший припала мне болячка ваша?

      – Болячка-то он болячка, да на каком теле сидит! Род-то какой тебе честь оказывает!

      – Мне что ж от вашей чести, али соху за неё прицепить можно?

      – Фу ты, простоумая! Семён-то не сегодня завтра того… упокой душу… А ты тем временем Петруху приручи. В одно хозяйство пойдёт. Чего тебе терять-то?

      – Ишь ты, чумичка подлая! – подскочила Паруня. – Мало тебе Семёна, ты ещё и Петруху думаешь под себя посадить! Две шеи ей подставляй! Не широко ли сидеть будет?

      – Я чо такого сказала? Ты пошто в пузырь-то лезешь? Глядите на неё! Я к ней сватом, а она – ухватом. Ну, я пойду, коли так. Другую поищу.

      – Погодь, Нюрка, – позвала было сваху Паруня. – Договорить надо.

      – С Филькой договаривай.

      Договорились, однако, Паруня с Филькой.

      Уж и пела в тот день Дарья Паучиха за плетнём своим. Анчутка сколь разов ладила кол из плетня выправить да по горбу Дарью накостылять.

      В ночь перед Семёновой свадьбой занялась огнём Паучихина пластянка, со всех четырёх сторон полыхнула