Таёжная кладовая. Сибирские сказы. Таисья Пьянкова

лопаты, прихватили лесенку, пришли на кладбище. Тихо кругом. Осень уже успела сбрызнуть берёзовые листочки желтизной, а тепло. Однако братьям зябко сознавать, что кончилось их неуютное детство и надо теперь думать не только о себе, но и о горемычной своей матери.

      Стоят ребята, прикидывают, где могилу начать.

      – Тут по три берёзы целое кладбище.

      – А вот за бояркою…

      – И правда! Што сёстры.

      Пошли братья за боярку, а там, между трёх берёз, простору как раз на одну могилку, и уж само рытьё кем-то начато. Только ни копальщика, ни лопаты не видно.

      А ведь деревня не уезд и даже не волость, тут каждый знает, сколько покойников случилось. Выходит, что могилка кем-то начата ни для кого другого, как для ихнего отца.

      – Должно, вечор мужики начали копать, – стоит, гадает Гурьян.

      – Мы бы про то знали, – не соглашается Михаил.

      – Тогда Пройда…

      – Ну тя! – испугался Минька. – Ещё, поди-ка, и на нас наколдовала… и мы тут ещё помрём! Пойдём отселева.

      – Куда? – ответил Гунька. – Ежели Пройде надобно человека уморить, она его хоть где сыщет.

      И, словно бы в подтверждение сказанного Гурьяном, углядели ребята на близкой кладбищенской дороге неторопкую согбенную спину бабки Пройды…

      Только лопаты замелькали в руках братьев. Копают Сизарята, а земля до того мягко подаётся, словно могила уже кем-то копана на всю глубину да засыпана для интересу непонятного.

      К полудню мальцы, считай, справились со своей невесёлой работой; осталось на вершок углубиться, и можно отряхивать штаны. Тут вот Гурьянова лопата и уперлась во что-то неподатливое.

      – Гроб!

      Но Минька зря вылетел наверх, как подкинутый, – под лопатой оказалась старая корчажка, а в ней тряпица с деньгами!

      Найденных денег было не так уж и много, чтобы Сизарям сразу захотелось другой жизни, но на завтрашний день можно стало глядеть без боязни. И вдовьи слёзы на глазах самой Сизарихи скорее ожидаемого высохли, с полным-то карманом…

      Ладно.

      Вскорости померла и бабка Пройда.

      Деревенским сходом было решено похоронить ведьму на поганом пустыре, да чтобы душа её неусыпная ночами больше не блукала по дворам – воткнуть на её могиле осиновый кол.

      Миньке с Гунькой чаще других доводилось потом ходить мимо Пройдиното пустыря: то на речку побегут купаться, то рыбки на уху добыть, то травы покосить на пологом речном берегу.

      И чем выше поднимались ребята годами, чем глубже сознавали они истинную причину отцовой смерти, тем неотступней одолевала их загадка – каким таким манером, каким чудом оказались тогда под Гурьяновой лопатой деньги? Тем невыносимей было видеть им осиновый кол на поганом пустыре.

      Сизариха взялась жаловаться соседям:

      – Вышла надысь потёмками на крыльцо, а они оба стоят, на пустырь глядят, шепчутся. Ой, подружки-подружки! Ой, чо мне делать?! Томятся мои ребятки…

      – Бабку искать, – советуют. – Пущай придёт порчу выльет. А так хоть задумайся – одной думой и комара не убьёшь.

      Но скоро отпала нужда бабку искать.