Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

достигнуть только путем непрерывного воздействия на силы народа, подчеркивая положительные стороны народа и по возможности избегая говорить о так называемых отрицательных сторонах.

      Для этого также необходимо, чтобы в первую очередь печать слепо придерживалась принципа: руководство действует правильно! Господа, мы все не гарантированы от ошибок. И газетчики подвержены этой опасности. Но все мы можем существовать только в том случае, если перед лицом мировой общественности не будем говорить об ошибках друг друга, а сосредоточим внимание на положительном».

Из секретного выступления Гитлера перед представителями немецкой прессы.)

      – Послушайте, Пальма, – устало повторил Хаген, – что бы вы мне тут ни пели про вашу несчастную голову, я тем не менее буду повторять свои вопросы: почему вы убили Лерста? Чем вызвано было это неслыханное злодеяние, подвластное судопроизводству рейха? Так что и с формальной стороны все будет соответствующим образом оформлено. Надеюсь, вы понимаете, что здешние власти – уже задним числом – выдадут вас в руки германского правосудия?

      – Повторяю: я не убивал Лерста.

      – А кто же его убил? Святой Дух?

      – Этот мог, – согласился Пальма.

      «А ведь сейчас снова начнет бить, – подумал Ян, заметив, как передернулось лицо Хагена. – Что за манера такая? Не может возразить и сразу начинает драться… Между прочим, я сейчас подумал, как наивный идиот. Каким был тогда, на последней германской станции, когда думал испугать Лерста публичным разоблачением его издевательства над тем стариком. К этой швали применимы только зоологические градиенты… А спать я, конечно, не смогу – во мне все напряжено до предела…»

      – Я жду ответа, – сказал Хаген. – Я обращаюсь к вашей логике и здравому смыслу. Расскажите мне, что произошло вчера, после того как Лерст увез вас из отеля – от вашей подруги?

      (Лерст вчера гнал машину чересчур рискованно: шины тонко визжали на крутых поворотах горной дороги.

      – А как звали того журналиста, который сидел в баре вместе с вами и Манцером?

      – Все вы знаете обо мне! Кто вам об этом мог донести?

      – Друзья, Ян, мои друзья.

      – Ага, признались! Я давно подозревал, что вы не дипломат, а шпион!

      – Как имя того парня, который удрал с Манцером?

      – Черт его знает! То ли Джим, то ли Джек. Эти имена в Штатах так же распространены, как у вас Фриц или Ганс.

      – Вы не запомнили его имени?

      – Казните – не запомнил.

      – Из какой он газеты?

      – По-моему, он левый. Такой, знаете ли, яростный левый… Куда мы едем, кстати?

      – Недалеко. А откуда вам известно, что он левый?

      – Он не скрывал своих взглядов. Мы живем в таких странах, где пока еще можно открыто выражать свою точку зрения…

      – Значит, можно первому встречному выражать свою точку зрения?

      – Конечно.

      – Но это же идиотизм…

      – А