Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

завтра же злые языки обвинили вас в том, что вы – цепной пес германского посольства. Только поэтому нам пришлось сюда влезть, тысяча извинений, Ян, тысяча извинений…

      В номер заглянул Хаген и сказал:

      – У остальных все в порядке.

      – Спасибо. Пожалуйста, произведите личный досмотр господина Пальма, Хаген.

      – Прошу простить, господин Пальма, – сказал Хаген.

      – Пожалуйста, пожалуйста, это даже интересно, – ответил Ян, – меня еще никогда не обыскивали – особенно друзья, которые только тем и озабочены, как бы оберечь мое реноме…

      Он поднялся, подмигнул Мэри и вдруг почувствовал, как на лбу начал медленно выступать холодный пот: он вспомнил, что в заднем кармане брюк лежит та новая шифровальная таблица, сделанная в форме жевательной резинки, которую ему передал Вольф.

      – Мэри, – сказал он, отправляясь в ванную в сопровождении Хагена и двух испанских полицейских, – дай мне пожевать резинку, а то у меня от волнения пересохло в горле.

      Мэри, завернутая в простыню, усмехнулась:

      – Я боюсь, джентльмены будут шокированы, если я встану с кровати, милый. Жевательная резинка лежит у меня в столе.

      Штирлиц медленно посмотрел на Яна и все понял. Он открыл письменный стол и протянул Пальма несколько жевательных резинок, потом как-то странно поскользнулся на паркете и растянулся, стукнувшись плечом о край стола. Лерст и Хаген бросились к нему, и этого мгновения было достаточно, чтобы Пальма сунул шифровальную таблицу в рот и одновременно протянул резинки двум испанским полицейским. Те развернули серебряные бумажки и отправили в рот апельсиновые резинки. Штирлиц, потирая плечо, поднялся и сказал:

      – А считается, что на паркете нельзя сломать себе шею.

      Лерст, заметив, что испанцы еще не начали досматривать Пальма, раздраженно спросил:

      – Что вы жуете?

      Те открыли рты, показывая ему резинку.

      Ян закашлялся и проглотил шифровальную таблицу.

      – Я так испугался вашего окрика, что проглотил свою, – сказал он, – теперь у меня слипнутся кишки, и похороны придется организовывать за ваш счет. Хотите пожевать?

      – Я не корова.

      Лерст пропустил Пальма вперед. Он присел на край ванны: у него была такая манера – приседать все время на края столов, подоконников, кресел. Полицейские обшарили карманы Пальма и передали содержимое Лерсту. Тот просмотрел записную книжку, блокнот, вернул все это Яну и сказал:

      – Пожалуйста, извинитесь перед вашей дамой, Ян, но мне необходимо сейчас же перекинуться с вами парой слов.

      – Валяйте.

      – Не здесь. Давайте уйдем из отеля, так будет лучше.

      Когда Лерст и Ян вышли из номера, Штирлиц сказал полицейским:

      – Здесь порядок. Пошли.

      Он дождался, пока все покинули номер, повернулся к Мэри и долго смотрел на нее, а потом, тяжело вздохнув, тихо сказал:

      – Спокойной ночи… Желаю вам увидеть вашего приятеля еще раз.)

      Хаген вернулся в кабинет – в обычной своей манере – очень тихо, почти неслышно.

      – Кликните кого-нибудь из дежурных, – попросил Штирлиц, –