Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

виселицей потеряет, – сказал Хаген, – он думает, что все это игры. А это не игры.

      – Это далеко не игры, – подтвердил Штирлиц, – в этом мой друг прав, Ян. Я не знаю, сколько вы еще пробудете здесь, но хочу вам дать добрый совет на будущее: начните говорить… Если вам хочется жить – вы станете сотрудничать с нами… Иного выхода нет. Ни у вас, ни, главное, у нас.

      – Ну пожалуйста! – удивился Пальма. – Вы кричали на меня и топали ногами, вместо того чтобы сразу сделать внятное и разумное предложение. Я согласен, бог мой…

      Штирлиц отрицательно покачал головой:

      – Это несерьезно. Хаген не зря спрашивал вас так подробно и о Вене, и о Берлине, и о покойном Уго Лерсте. Вы уходили от ответов, вы – я уже прочитал записи ваших допросов – несли какую-то наивную чепуху про своих подруг, про кабаки и бары и ни разу не дали ни одного правдивого ответа. А сейчас вы говорите мне – «пожалуйста». Кто с вами поддерживает контакт? Какие вопросы интересовали красных? Каким образом и почему вы убили несчастного Лерста?

      – Я не убивал несчастного Лерста, я не имел контактов с красными, я не…

      Резко зазвонил телефон. Штирлиц поднял трубку и, отведя трубку от уха, дождался, пока замолчит пронзительный зуммер.

      – Надо будет сказать связистам, – заметил он, – позаботьтесь об этом, Хаген. Такой сигнал, что порвутся перепонки, если сразу приложить к уху.

      – Я скажу им.

      – Спасибо… Штирлиц слушает!

      Радист сообщал, что на имя штурмбаннфюрера пришла радиограмма из Берлина. Штирлиц и Хаген переглянулись.

      – Посмотрите, – попросил Штирлиц Хагена, – если что-нибудь важное, вызовите меня.

      Когда Хаген ушел, Штирлиц одними губами прошептал:

      – Если они выслали самолет – готовься к вечеру и не паникуй, если меня долго не будет.

      Ян кивнул и громко сказал:

      – Послушайте, Штирлиц, у меня плохо с головой, право слово. И потом вы открыли мне так много неожиданного, что все это надо обдумать. Позвольте мне полежать – я ведь все же только-только после ранения…

      – Я очень сожалею, но придется посидеть здесь, – ответил Штирлиц. – Я хочу вместе с вами вспомнить в деталях, что было вчера вечером. Вы сидели у Мэри Пейдж, в ее номере, не так ли?

      – Я лежал в номере у Мэри – если вы добиваетесь точности…

      (А Штирлиц с Лерстом в то время шли в сопровождении трех агентов гестапо и нескольких франкистских «гвардия сивиль» по коридору: начался повальный обыск англичан и американцев из журналистского корпуса.

      – Здесь живет баба? – спросил Штирлиц портье, шедшего рядом, когда они остановились около номера Мэри.

      – Да, сеньор.

      – Стоит ли тревожить даму? – спросил один из «гвардии сивиль». – У вас к ней ничего конкретного нет?

      – А черт его знает, – буркнул Штирлиц, – пока ничего…

      – Ладно, пошли дальше, – сказал Лерст.

      Мальчик из ресторана с подносом, на котором были установлены приборы на две персоны, лихо пронесся по коридору, остановился возле Лерста и постучал в дверь номера.

      – Здесь