Испанский вариант (сборник). Юлиан Семенов

– они должны были вместе ехать в загородный клуб фехтовальщиков.

      Пальма вышел на улицу. Моросил дождь. Прохожих почти не было: все разъехались на уик-энд. Такси тоже не было, и Ян, раскрыв зонтик, медленно пересек улицу. Заскрипели тормоза, и рядом с ним остановился автомобиль. Вольф открыл дверь и предложил:

      – Я подвезу вас, сэр…

      Пальма сел на заднее сиденье.

      – Почему ты не пришел?

      – Ты иногда говоришь, словно дитя. Ну как я, шофер, могу войти в твой аристократический клуб?

      – Не я говорю как дитя, а ты плохо подготовлен к работе в Лондоне, Бэйзил, – усмехнулся Пальма. – По уставу нашего клуба я отвечаю за тех, с кем сижу за одним столиком. Неважно – будь ты ассенизатор, король Бурунди или мелкий жулик с Ист-Энда.

      – Все равно… Береженого бог бережет, есть у нас такая пословица. Что случилось?

      – В общем, ты оказался прав. Все разыгрывается, как ты и предполагал. Они клюют. Сегодня меня пригласил Риббентроп.

      – Ого! Это прекрасно.

      – Нет, Вольф, это отнюдь не прекрасно.

      – То есть?

      – Видишь ли… Когда я помогал тебе вывозить коммунистов из Вены, чтобы их не перещелкали наци, – это не расходилось с моим мировоззрением. Когда я спас из Германии ту немку – я делал доброе дело, я спасал коммунистку, приговоренную к смерти. Это все было моим делом… И это было в рейхе, один на один с наци. А теперь эти мои проститутские статьи… Многие отвернулись от меня – и в Риге, и в Лондоне. А это больно, Вольф.

      – Что ты предлагаешь?

      – Во-первых, я хочу драться против них с открытым забралом…

      – Как это понять?

      – Я хочу писать правду о Гитлере и его стране, я хочу называть нацизм грязью и ужасом, а не петь ему дифирамбы.

      – Это тоже путь, Ян… Это путь конечно же… Только он более легкий и менее результативный, чем тот, который ты избрал сейчас. Будь ты писатель или художник, я бы сказал: да, старина, здесь врать опасно – талант тем велик, что он умеет убеждать в своей правоте. Но ты, увы, не писатель… Ты репортер… Великолепный репортер, и ты служишь минуте, тогда как талант принадлежит веку, если только талант не ленив, не капризен, если он не избалован, а подобен каменщику, который каждое утро начинает класть стену дома… Я бы не посмел просить тебя лгать, не думай… Просто, думается мне, сейчас твое место в драке с нацистами более выгодно в рядах их друзей, чем открытых противников…

      Они долго ехали молча. Вольф спросил:

      – Тебе куда?

      – Меня ждет подруга.

      – Между прочим, она не из контрразведки?

      – Вряд ли. А если и да – что из этого?

      – Я ее не знаю?

      – Нет…

      – Что с твоим «во-вторых»?

      – Во-вторых… И это очень серьезно, Вольф. Ты – патриот своей страны, и это очень хорошо. А я – патриот моей страны.

      – И это тоже очень хорошо… Если тебе кажется, что Гитлер не угрожает твоей родине в такой же мере,