Привокзальный мальчик. Нао Хольм

и правда было добрым, открытым. Овальная, как и положено, голова крепилась к изящной шеи. Остальное тело было вытянутым, под стать длинным и стройным ногам. Поэтому, сидя на книгах, Олафу приходилось сильно подгибать колени. Только торчащие уши предавали его интеллигентной физиономии бестолковости.

      Несмотря на юный возраст, Олаф Григер был человеком серьезным. Знал десятки языков и даже был уполномочен учить детей, служа сторожилой в Десятом отделе Патестатума. Его можно смело назвать человеком удачливым, только вот в любви Олафу никак не везло. Девушки обычно обирали его до нитки, а потом испарялись в неизвестном направлении. Хотя нет, в известном. Под венец с каким-нибудь бравым адъютантом.

      Вот и Велина… Неужели ей действительно понравился тот пустоголовый щеголь в белых перчатках?

      «Что-ж-ж-ж… – думал про себя Олаф, встряхнув и повесив на стул помятый форменный сюртук. – Придётся сегодня обойтись без формальностей, в конце концов, я в отпуске! Можно пойти гулять даже в одном жилете без сюртука. Или даже в штатском, пусть скажут, что я бунтарь».

      Он развернул круглую газету, где вместо букв все было написано замысловатыми спиралями: и статьи, и объявления, и даже заголовки. Главный и из них вещал: «Родовой Круг устраивает массовые чистки в Патсестатуме…». А рядом красовался завиток спирали, выделенный особо: «Ищем ВЕЩЕВОЗА!»

      – Ну, приехали… – пробурчал Олаф. Смутно предчувствуя, что с него сегодня спросят о месте прибытия фрегата с поэтичным названием «Пион», на котором плавал лихой пират с говорящим прозвищем Вещевоз. Олаф скептически покривился, читая: «…пиратские схроны обыскивают, нарушая принятые ранее соглашения!..»

      Дальше Олаф пробежав глазами по страницам, налил себе в стакан кипятка и, разбалтывая воду с сахаром, вечно он забывал заскочить в бакалею за чаем, прочел:

      «…следователь Спэк уверяет, аресты не грозят сторожилам…»

      И подумал:

      «Кто бы сомневался? Хорошо все-таки, что Родовой Круг в первую очередь ищет гниль в голове, а не в хвосте».

      В этот момент, кто-то прошел мимо окна, затем раздался звонок в парадную дверь. Это молочник пришел к хозяйке, значит уже семь утра.

      Время пришло! Испытав странный трепет, Олаф вскрыл письмо с красной печатью, означавшей высокую секретность. Там сообщалось следующее:

      «Уважаемый Господин Григер, ждем вас сегодня не позднее 11:00 в Патестатуме, колокольная башня, кабинет 303. Надеемся на вашу помощь и просим прощенья за беспокойство в ваш отпуск. Первый отдел (Склавния), главный следователь Спэк».

      И приписка другим почерком:

      «Вы у нас сторожила особый, потому билет не прилагаю. Нарисуйте сами!»

      Олаф с досадой отбросил письмо на кровать и спешно снял с люстры голубой шарф. Набросил шарф на шею, достал из комода жилет с серебряными пуговицами в два ряда, и обул высокие сапоги.

      Одевшись, он со скрипом выдвинув из стола секретный