Сестры зимнего леса. Рина Росснер

покорно киваю я.

      И тут всё меняется, мои представления о жизни переворачиваются вверх тормашками. Матушка всегда говорила, что сказки – вовсе не выдумка, а самая настоящая быль. И теперь, склонив голову на колени своей матери-лебедицы, я в это верю. Какая же из сказок – наша?

      Мама обнимает меня и шепчет:

      – Не думала я, что оно вот так случится. Но это ещё не всё. Нам о многом придётся поговорить.

      Матушкины светлые волосы щекочут мне шею, на щёку падает её слезинка.

      Однако больше она не произносит ни слова. Я встаю и молча поднимаюсь к себе. Мне не спится. До утра таращусь в окно. Страшное известие об умирающем ребе, которое принёс Янкель, не идёт у меня из головы. Как-то изменится наша жизнь? Впрочем, куда больше меня пугает то, что я узнала о родителях.

      Вспоминается любимая тятина поговорка, что, мол, в каждом сердце – свои тайны, и не надо совать нос, куда тебя не просят. Ну, вот, сунула я нос в родительскую тайну, и что из этого вышло? Самое страшное, что у меня тоже, кажется, появилась тайна.

      Смотрю на спящую Лайю. Её ночная сорочка сбилась, я замечаю царапины на спине, там, где могли бы быть крылья. И до меня начинает кое-что доходить. Сама я – крупная, ширококостная, а моя сестра – гибкая и лёгкая. Мы обе любим рыбу, но я не прочь полакомиться и мясом. Нам нравится Днестр, только я предпочитаю укромные заводи, она же – залитые солнцем просторы. Мои волосы жёсткие и тёмные, её – светлые, почти белые, точь-в-точь как у мамы. Внезапно вся наша жизнь обретает смысл и одновременно полностью его утрачивает.

      О Кодрах и его таинственных обитателях всегда ходили всякие мрачные легенды.

      Теперь-то я знаю, о ком их рассказывают.

      8

      Лайя

      Утром проснувшись,

      я обнаружила:

      всё изменилось.

      Вот только – что?

      Рядом спит Либа,

      веки опухли.

      Матушки нет нигде,

      тятя храпит.

      «Что же не так со мной? —

      крикнуть хочу я. —

      Небо, ответь!»

      В лес ухожу.

      Сучок обвяжу

      ниточкой пряжи,

      ленточкой белой.

      Здесь я оставлю

      кусочек коры,

      там – лист золотой.

      Лесу дарю их,

      всё повторяя:

      «Ты – мой, ты – мой,

      ну, а теперь

      секрет мне раскрой,

      листик зелёный.

      Где моя матушка?

      Плачет сестрица моя отчего?»

      Лес же молчит.

      Кажется, что

      пересекла я

      границу незримую.

      На камнях замшелых делаю отметки,

      чтобы отыскать по ним путь в родимый дом.

      Гибкие тростинки окаймляют берег,

      мне кивают, манят, пух их – словно перья.

      В полумраке пух этот кажется знаком.

      Вот он и ответ?

      Словно отыскала остров среди шторма.

      Где ты, моя мама?

      Вижу, лебедь белый

      плавает по волнам.

      Слышу