Легко видеть. Уманский Николавевич Алексей

в шивере. И все-таки надо было научиться волноваться поменьше. А то, неровен час, можно доиграться до обморока или инфаркта. Михаил всегда ценил в себе то, что, как ни пугающе выглядели камни, сливы, струи и волны, после того, как он занимал свое место на борту, он воспринимал ситуацию при сплаве с холодной отрешенностью, словно сам был над собой водитель и судья, и этому высшему указчику не было особого дела, подвергается опасности гребец или нет. Подобное ощущение появилось у него и сегодня, но Михаилу хотелось, чтобы оно стало устойчивым и постоянным. И еще он мечтал о том, чтобы в случае непреодолимости силы стихии его последним чувством был бы не страх, а восторг перед ее мощью, которую дает ему ощутить сам Господь Бог.

      Но пока что явно требовалась передышка, и он прошел немного вперед, чтобы наметить линию движения. Однако шивера с бурной водой не имела конца и краю в обозримом пространстве. Оставалось знакомиться с ней по ходу сплава, покуда не найдется места, где можно будет снова пристать.

      Шивера действительно походила на Кантегирскую Семишиверку. Проходя мимо каждого нового камня, Михаил в общем грохоте воды на секунду улавливал его усиление в том месте, где обтекающая валун и подпертая им струя падала с его ухвостья вниз, в очередное микроулово, пока байдарка не уносилась прочь. Берега быстро уходили назад, и Михаил успевал поглядывать на них лишь мельком, отдавая все внимание воде, потому что шивера никак не кончалась, хотя река уже сделала плавные повороты влево и вправо. Каждый миг можно было ждать осложнения обстановки, но пока обходилось. В работе появился устойчивый ритм, глаза успевали находить приемлемое продолжение пути. Тем не менее, Михаил чувствовал, что такой интенсивный сплав все сильней утомляет его, и поэтому, как только открылся подход к правому берегу, Михаил не замедлил воспользоваться им. В пути он находился уже четыре часа, включая время просмотров, и решил, что этого почти достаточно на сегодня. Оставалось только дойти до ближайшего места, подходящего для ночлега. Правда, в каньоне наперед нельзя было знать, встретится ли такое место через десять минут или через два часа. Но на той приступке, к которой он пристал, останавливаться было нельзя – слишком тесно даже для его палатки и слишком низко над водой – всего каких-нибудь тридцать сантиметров. На Подкаменной Тунгуске поиск горизонтальной площадки тоже представлял собой проблему, но здесь-то было не в пример круче, стало быть, и поиск мог затянуться на более долгое время, чем там.

      Проискать пришлось еще целый час. За это время он оставил за кормой последнюю часть Долгой шиверы (как он называл ее про себя) и еще пять коротких, разделенных спокойными быстротоками. В русле лишь изредка попадались крупные неокатанные глыбы, очевидно, не очень давно сорвавшиеся со склонов то ли под действием воды и мороза, то ли от сейсмических толчков. Подходящее место открылось