Вольно, генерал: Стокгольмский синдром. Шарлеманн Готье

точно, сэр.

      Главнокомандующий покачал головой, мол, ничего этот мальчишка всерьёз не воспринимает, и отправился за кипятком.

      Армейская радость III: Милость

      Однажды, сидя перед камином, Молох вспоминал кое-что из прошлого. Далёкого, армейского, уже припорошенного пылью. Люциан мирно дремал у демона на плече и ничего не подозревал.

      Случилось кое-что перед отъездом. Приближалось время увольнения, когда Люциану предстояло покинуть злосчастное место, ставшее причиной появления многих привычек. Изнасилования Молоха переставали быть неисчислимыми. Произошло то, чего предсказать было нельзя. Генерал позвал молодого солдата к себе, чтобы поговорить с ним напоследок. Нельзя было оставлять всё так, даже если скандал не получил огласки. О приказе явиться Люциан узнал, когда паковал чемоданы. Наутро, когда уже было надо вытаскивать их на крыльцо Академии и отъезжать.

      Моргенштерн тихо постучал в кабинет, боясь и одновременно желая зайти. Генерал ожидал его, пусть и придавал облику как можно больше холодности. Молох размышлял над планом Академии, чтобы каким-либо образом модернизировать её. Нынешняя система образования не устраивала его никоим образом. Был шанс, по его мнению, для образования, если бы он взялся за него самолично. И он взял бразды правления в свои руки.

      Когда обещанная реформа образования пришла в силу, многие последовали за Молохом и стали его приближёнными. Они были самыми стойкими и верными. Остальные, кто был слабее духом, пали на полпути. Разумеется, становление Академии с такой скоростью подразумевало нечестную игру. Учеников, принесённых в жертву реформам, просто не упоминали при отчётах.

      Так вот, Люциан зашёл в кабинет Молоха. Пахло коньяком. Было мрачно, воздух – затхлый: окна занавешены. Моргенштерн встал перед генералом по стойке смирно.

      – По вашему приказу прибыл, сэр, – отчеканил солдат.

      – Славно, – негромко произнёс Молох, посмотрев на Люциана взглядом немного отстранённым. Моргенштерн никогда не видел его взгляд таким тусклым. Молох заметил сочувствие в глазах солдата и придал себе более презентабельный вид.

      – У меня к тебе предложение, Моргенштерн, – генерал-майор поднялся с кресла и, выпрямив спину, сделал несколько шагов.

      Люциан склонил голову набок, заинтересованный и немного напуганный. Это могло быть что угодно. Чёрт побери, что может прийти ему в голову?

      – Не буду пытать тебя долгим вступлением, – Молох вздохнул и встал перед мальчишкой, властно подняв его голову за подбородок и заглянув в глаза. – Ты ведь хочешь забыть тот кошмар, который ты здесь испытал, не так ли? Уверен, что да. Насколько я знаю, я был твоим кумиром. Молодёжь редко переносит крушение идеалов гладко.

      Люциан нахмурился и не ответил сразу. Возможность была замечательная, но, с другой стороны, ему не хотелось отказываться от воспоминаний о близости с тем, кто был ему небезразличен.

      Но не разумнее было бы забыть того, кто использовал его самым жёстким образом, чтобы можно было без проблем жить дальше? В груди что-то сжалось,